– Сергей Георгиевич, где же ваша интуиция? – ухмыльнулся прокурор с неожиданной откровенностью.
– Юрий Александрович, говорят, что Петр I, встретив умного человека, целовал его в голову.
– К чему вы это сказали? – он как-то распрямил плечи, словно я предложил ему сыграть в теннис или пойти на дискотеку.
– К слову.
Стол оказался слишком широк, чтобы можно было увидеть агатовое пятнышко в его правом глазу, но я знал, что оно нацелено точно в мою переносицу. Но что делают годы? Если в молодости у меня с человеком не совпадала хотя бы одна мысль, я считал его своим врагом; если теперь совпадает хотя бы одна мысль, я считаю его почти другом.
Прокопов вдруг поднялся с такой обаятельной улыбкой, словно за моей спиной оказалась красавица. Он выключил верхний свет, прошелся по кабинету и сел за маленький столик напротив меня так близко, что я увидел агатовое бельмецо – оно вроде бы улыбалось вместе с хозяином и поэтому никуда не целилось.
– Сергей Георгиевич, нам вместе работать, делить нечего… Давайте поговорим откровенно.
Вот к чему этот интим. Так делают никудышные следователи, перестают орать, откладывают в сторону все протоколы, снимают галстук, достают сигареты и подсаживаются к преступнику для откровенной беседы.
– Сергей Георгиевич, давайте пообщаемся на равных…
– На равных не могу, Юрий Александрович.
– Почему не можете?
– Чтобы общаться на равных, нужно быть равным.
– Да вы забудьте, что я прокурор района.
– Я не про должности.
– Сергей Георгиевич, вы юрист, и я юрист…
– Ну, какой же вы юрист? У меня двадцать лет следственного стажа, а у вас без году неделя.
– Мы оба окончили один факультет…
– Да по-разному. Вы аккуратно ходили на лекции и писали конспекты. А я заочно, после работы, урывками, впроголодь…
– Сергей Георгиевич, теперь это неважно, как мы учились и что мы делали раньше…
– Раньше вы ничего не делали – после университета сразу в прокуратуру. А я десять лет кем только не работал: шурфовщиком, техником, истопником… Я даже в колхозе мальчишкой вкалывал. Какое же меж нами равенство?
– Но сейчас мы сидим в одной прокуратуре…
– Вы-то сидите, – перебил я, – и, кроме нашего города да черноморских курортов, нигде не бывали. А мне довелось чуть ли не пешком исходить Дальний Восток и Казахстан, Новгородскую и Псковскую области… Вы, русский человек, небось и деревни русской не видели? Какое же равенство, Юрий Александрович?
– Не забудьте еще, что у нас разные костюмы, – усмехнулся он.
– И не забуду, что у вас собственный автомобиль, подаренный папой. А у меня нет папы, да я бы никогда и не принял такой подарок. Кстати, квартиру вам тоже выменял папа, а мы с женой пять или шесть лет ездили в экспедиции, скопили и построили кооперативную. Какое же равенство, Юрий Александрович?