Если бы в тот момент я сказал, что Земля — шар, он бы непременно стал доказывать ее блинообразность.
Пусть лезет на рожон, пусть орет, размахивает руками, а когда увязнет в своей теории по самые уши, я поставлю его перед дилеммой: либо признать полную несостоятельность своих выводов, попросту назвать себя глупцом, либо принять мое предложение.
— Ну какой ветер? — горячился Васеньев. — Здесь преобладают северные ветры. Пока мы дождемся чего-нибудь более подходящего, нас унесет черт знает куда!
Салифанов, кажется, раскусил мою тактику. Он хитро поглядывал то на меня, то на Валеру, еле заметно усмехаясь уголками губ.
— Хорошо, тут ты прав, — легко поддался. — Но можно, пока мы в заливе, подойти к любому берегу и отсидеться на песочке.
— Подождать у моря погоды, — вставил Сергей, подсовывая Валере кончик следующей мысли.
Я даже испугался, что сейчас Васеньев разгадает мою комбинацию, и тогда с ним будет не сладить. Но Васеньев зло взглянул на Салифанова и, не задумываясь, словно безмозглый голодный ерш, клюнул, просто-таки заглотал предложенную ему наживку, хотя она была несвежая и малоаппетитная на вид. Им сейчас руководили только эмоции.
— Вот, вот! Сколько ждать этой самой погоды у этого самого моря?! — почти закричал он. — День, два? А может, неделю или три? Что вы глупости городите? К какому берегу выходить? А если мелководье? Мы уже раз сидели на баллонах. Слава богу, откопались! — Валера громил нас, выстреливая аргументы один за другим, как тяжелые стенобитные снаряды. Он был на коне! Парил над полем брани, повергал в страх своих противников. Он уже видел близкую победу, от чего получал немалое удовольствие.
— А если камыш, плавни? Как мы оттуда выберемся?
Вплавь? Я плавать не умею, — немедленно отозвалась Монахова.
— Она плавать не умеет! — трагически воскликнул Валера, ткнув пальцем в сторону Монаховой. Он многозначительно замолчал, подчеркивая несостоятельность наших предложений, а возможно, и их трагическую направленность.
— Нет, я чуть-чуть умею плавать, — испугалась Монахова.
— Чуть-чуть не считается, — отмахнулся Валера.
— А знаешь, он прав, — задумчиво сказал я. — Нельзя поворачивать!
— Хорошо разложил, профессионально! — согласился Салифанов.
— Ну вот, я же говорил! — торжествовал Валера. Его противники лежали поверженные и, подняв руки, из которых выпало оружие, молили о пощаде. Мне казалось, что из его глотки сейчас вырвется победный вопль индейцев племени команчи.
— Поворачивать нельзя, плыть надо, — повторил я. — А паек урезать!
— Зачем? — опешил Валера.
Он не хотел расставаться ни с лавровым венком победителя ораторского турнира, ни с сытными обедами.