— Ну, значит, вначале они взяли его на понт. Мол, телеграмма, мол, открывай без базара дверь. А он вместо того, чтобы развесить уши и открыть, стал шмалять из своего шпалера. Одного лоха положил на пороге, другого зажмурил в комнате...
— Это так было? Или ты считаешь, что так было?
— Папа, ты меня знаешь десять лет. А я знаю, как делаются такие дела. Я сам делал такие дела. В таких делах всегда говорят, что принесли телеграмму. А сами приносят пику под ребра или шпалер в котелок. Они обязательно сказали, что принесли телеграмму. Ну мамой клянусь...
— Не клянись мамой. Рассказывай то, что сказано в бумагах.
— В бумагах сказано неинтересно. Я лучше расскажу, как было на самом деле. Я хорошо расскажу.
— Не надо как на самом деле. Надо как в бумагах. Я сказал!
— Хорошо, Папа. Как скажешь. Как скажешь, так и будет...
— Говори.
— Там было месиво. Там настрогали трупов больше, чем при мочиловке на зоне, когда братва сделала бунт. Там было море крови и брызги мозгов по всем стенам.
— Ты это видел?
— Я видел фотки мусоров. Я видел море крови, мозги, следы пуль на стенах. Я видел гору мертвечины.
— Кто это сделал?
— Мусора не знают. Мусора никогда ничего не знают. Ну ты же знаешь, как работают мусора. Они хватают кого видят и бьют по почкам до полной со-знанки. А потом, когда тот начинает писать кровью, его тянут на нары.
— Что тогда они знают?
— Они знают гору трупов, кучу оружия и отпечатки пальцев. Больше они ничего не знают.
— Что говорят свидетели?
— Свидетели не базарят. Свидетели закрыли языки на замок, выкинули ключи и молчат, как немые истуканы. Свидетели за дело ничего не скажут, потому что боятся мокрого.
— Там было что-то интересное?
— Там было интересное.
— Что?
— Там, кроме мусоров, засветилась безопасность. Приходил их следак и все такое вынюхивал и выспрашивал. В каждую дырку лез.
— Чекисты, говоришь?
— Ну да, они.
— Чекисты, это серьезно. Значит, там чем-то крупным припахивает. За чекистов надо узнать подробности.
— Узнаем, Папа.
— Что еще?
— Еще там был один интересный чувак. Который замочил пять лохов. Трех из «стечкина», двух из «макара».
— Ты уверен?
— Гадом буду! Он замочил один — пятерых!
— Он что, шмалял с двух рук?
— Я думаю, он шмалял с двух рук. И ни с одной не промахнулся! Он набил им башки свинцом, как жиденок глиняную копилку пятаками. Он крутой мочила!
— А может, не мочила? Может, случайный лох?
— Может, и случайный... Только отчего случайный лох так наших братанов уделал? Что живого места не оставил! Ты же видел, Папа, что стало с их фасами и профилями. А они, между прочим, не дети. Они до него не по одному фраеру уговорили. Он крутой мочила! Поверь моему слову. Я нутром чую! От него несет мокрухой, как от подвала плесенью. Эти пятеро — цветочки-георгины. Хотел бы я знать про те его ягодки!