Она удивлялась собственному воображению. Чейз казался ей таким живым, таким настоящим. И бесконечно желанным. А потом он оттолкнул ее, и она, прошептав его имя, умоляюще вскинула руки, обвила его шею, не в силах расстаться с этим чудом, мечтая продлить восхитительный сон.
Она проснулась, лишь услышав сдавленное проклятие.
- Карли, радость моя! Видит Бог, я бы сам не остановился. Но ты же возненавидишь меня еще больше. Проснись же наконец, черт возьми!
Ее ресницы вспорхнули, и она в ужасе уставилась в пронзительные синие глаза в каких-нибудь нескольких сантиметрах от ее собственных. Сознание обрушилось на нее ударом бича. Она так и застыла, с вытянутыми, обвившимися вокруг его шеи руками - а потом резко отшатнулась, и сильно ударилась о ручку на дверце машины.
В тишине кабины слышалось только прерывистое, учащенное дыхание. Карли содрогнулась, когда поняла, что не только она, но и он с трудом приходит в себя.
- Я… Ты… Что это за…
Она умолкла. Как бы ей ни хотелось наброситься на него за то, что посмел к ней прикоснуться, несмотря на ее очевидную ненависть и отвращение, она прекрасно понимала, что вина за этот поцелуй целиком лежит на ней. Неважно, что она была еще в полудреме, это не оправдание. Карли с жестокой ясностью вспомнила, как прижималась губами к его запястью, как умоляюще шептала его имя и цеплялась за шею.
Хуже того, ее тело и сейчас пылало от возбуждения, и от сознания этого ей хотелось бежать куда глаза глядят - и как можно быстрее.
- Карли, - тихо произнес он. Взгляд обращенных на нее синих глаз затуманило откровенное желание.
- Ты… Мы не должны… Пожалуйста, больше не трогай меня, - простонала она, шаря ладонью за спиной в поисках ручки.
С поспешностью, рожденной отчаянием, она спрыгнула с подножки пикапа и ринулась назад, туда, где ее терпеливо поджидал Джексон. При виде нее он радостно вскинулся, залаял и завилял хвостом, словно не видел хозяйку несколько месяцев.
Карли схватила его и зарылась лицом в короткую жесткую шерсть. Ей казалось, что эта дрожь, эта нестерпимая боль, разрывающая ее на части, никогда не пройдут.
За все свои двадцать семь лет она не испытывала подобной физической тяги ни к одному мужчине. Даже сейчас, сгорая от стыда и смятения, Карли не могла справиться с желанием. Человек без особых моральных принципов просто-напросто овладел бы ею, воспользовавшись благоприятным случаем, и она даже не успела бы сообразить, что произошло. Карли нахмурилась. Разве она сама не решила еще десять лет назад, что Чейз и есть именно такой человек - без каких-либо моральных принципов, лишенный даже намека на честь?