«Что делать? Идти на контакт? Напугаю. И потом, как здесь встречают незваных гостей? Не ножом ли в бок?..»
Поглаживая рукоятку пистолета, я гадал, как быть, когда от дороги послышался мерный стук копыт лошади. Через несколько секунд к воротам усадьбы подъехал всадник на черном жеребце, не снижая скорости, проскочил во двор и осадил коня. Тут же к нему с двух сторон подбежали несколько человек, один поймал повод, второй придержал стремя, третий почтительно склонил голову.
«Откуда они выскочили? – опешил я, жадно глядя на них. – Не было только что никого. Наверное, сидели где-то. Может, в здании, может, за ним. Вот бы я влип, если бы вылез!..»
– Скин, Трибон! – властно крикнул всадник. – Живо всех сюда! Оружие возьмите!
– Мой господин, Ланта брать?
– Я же сказал – всех! Быстро.
Двое из встречающих умчались, третий стоял рядом с всадником, ожидая приказа.
– Как здесь? Тихо?
– Да, господин.
– Кто-нибудь приезжал?
– Нет, господин. Никого. Никто не знает, что мы… здесь.
Всадник прошелся взад-вперед, разминая ноги и что-то обдумывая. Слуга (судя по всему) терпеливо ждал.
А я слушал и смотрел, раскрыв рот. Картина была еще та…
Если представить себе мужчину, одетого как д'Артаньян, с длинной шпагой на левом боку, с пистолетом, заткнутым за пояс, в широкополой шляпе и ботфортах, то, видимо, легко понять, кого я видел. И вот этот а-ля мушкетер говорил с сильным французским прононсом на немецком языке. На том немецком, что, видимо, был в ходу лет триста-четыреста назад.
Часть слов я не понимал, но в целом разбирал их речь, хотя прононс сильно мешал. Еще мешал акцент, странный, очень жесткий, словно всадник со слугой говорили на родном языке после долгого перерыва.
– Что эти бабы? – отрывисто спросил всадник. – Молчат?
– Да, господин. Шастают по двору и по дому, наводят порядок… ну там кровь затирают, тряпки стирают, еду готовят, но молча. Приказы исполняют…
Всадник кивнул, нервно глянул по сторонам, недовольно рявкнул:
– Где там эти остолопы! Сколько ждать?!
– Сейчас, господин, прибегут. Они выполняли ваш приказ и не вылезали из укрытия.
Всадник сердито дернул шеей, но промолчал. Сделав еще пару шагов, вновь спросил:
– Думаешь, будут молчать, когда мы уедем?
Слуга пожал плечами, спохватился и с поклоном ответил:
– Не знаю, господин. Бабы они и есть бабы. Если их прижмут, скажут все. Тем более мы их хозяев… того… под нож.
Всадник кивнул, нервно дернул головой и подошел к коню. Похлопал того по шее, поправил седло и нетерпеливо посмотрел на здание.
– Поторопи их, Шельга.
– Вот они, господин, – с явным облегчением ответил тот, кивая на толпу вооруженных слуг.