— Можно мне его подержать? — застенчиво спросил ты.
Я передала тебе ребенка. Хотя на моей груди новорожденный Кевин жалобно корчился, он положил ручонку на твою шею, как будто нашел своего истинного защитника. Я посмотрела на твое лицо. Ты закрыл глаза, прижавшись щекой к нашему новорожденному сыну. И пусть это не прозвучит слишком легкомысленно: вот твой ножик для чистки картошки. Это казалось такой несправедливостью. Ты явно задыхался от счастливого изумления, не требовавшего никакого словесного выражения. Как будто ты лизал мороженое в сладком рожке, которым не собирался делиться.
Я села. Ты неохотно вернул мне Кевина, и он тут же заскулил. Я держала младенца, все еще отказывающегося сосать, и на меня снова нахлынуло чувство, испытанное в тот десятый день рождения: вот мы в комнате, и нам не о чем говорить и нечего делать. Минуты тянулись, Кевин вяло подвывал и время от времени
раздраженно дергался. Во мне впервые зашевелилось то, что теперь я с ужасом могу назвать только скукой. О, пожалуйста, не возражай. Я знаю, что говорю. Я была истощена. Я рожала тридцать семь часов, и смешно было думать, что я способна на что-то, кроме оцепенения. Вряд ли можно было ожидать фейерверка; в конце концов это просто ребенок. Ты подстрекал меня вспомнить ту глупую историю, что я рассказывала тебе о своем первом студенческом путешествии за границу. Выйдя из самолета в Мадриде, я была смутно разочарована тем, что в Испании тоже есть деревья. «Ну конечно же в Испании есть деревья!» — подсмеивался ты. Я смутилась. Конечно, я понимала, что там есть деревья, но небо и все остальное, и люди вокруг... ну, это просто не казалось другим. Потом ТЫ подшучивал, что мои ожидания всегда абсурдно преувеличены, что сама моя жажда экзотики разрушительна, ведь, как только я получала желаемое сверхъестественное, оно присоединялось к этому миру и уже не считалось.
Кроме того, успокаивал ты, материнство не случается в одно мгновение. Ребенок, которого так недавно не было, — факт, настолько приводящий в замешательство, что, возможно, просто
еще не стал для меня реальностью. Я была ошеломлена. Да, да, я была ошеломлена. Я не была бессердечной или дефективной. Кроме того, иногда, когда слишком пристально вглядываешься в себя, изучаешь свои чувства, они ускользают. Я была смущена, И Я слишком сильно старалась. Я довела себя до эмоционального паралича. Разве эти спонтанные излияния высоких чувств не вопрос веры? Значит, моя вера поколебалась. Я позволила подсознательному страху на время победить меня. Просто мне s необходимо было расслабиться и предоставить события их естественному ходу. И, ради бога, хоть немного отдохнуть. Я знаю, ты все это сказал бы мне, потому что я все это сказала себе сама.