Ты распахнул парадные двери. Вестибюль перетекал в гостиную размером с баскетбольную площадку, а двумя ступеньками выше располагалась столовая, частично отделенная от кухни барьером, через который полагалось передавать еду: нечто вроде бурды из высушенных на солнце томатов — не меньше. Я не увидела ни одной двери и запаниковала: здесь негде спрятаться.
— Попробуй сказать, что это неэффектно, — произнес ты.
Я честно сказала:
— Я потрясена.
Мне казалось, что маленький ребенок, оказавшись на огромных, не заставленных мебелью просторах, станет весело носиться, скользить в носках по сверкающим на солнце, безупречно чистым паркетным полам пустыря... пустыря, Франклин. Однако Кевин обмяк на твоей руке мертвым грузом, и пришлось уговаривать его «отправиться на разведку». Он дотащился до центра гостиной и сел. Я часто испытывала отчуждение к своему сыну, но в тот момент — его глаза маленькой сиротки Энни, тускло смотревшие вокруг, ладошки, шлепнувшиеся на пол, как рыбки на палубу, — я ощущала наше кровное родство.
— Ты еще не видела главную спальню. — Ты схватил меня за руку. — Окна в крыше потрясающие.
— Окна в крыше! — бодро сказала я.
В нашей огромной спальне все углы были скошенными, потолок — наклонным. Явное недоверие к стандартным параллелям и перпендикулярам нервировало и создавало, как и вся концепция помещений, ощущение ненадежности.
— Что-нибудь еще?
Что-нибудь еще! — В девяностых тиковые просторы как-то заметно выйдут из моды, но я это уже предчувствовала.
Ты продемонстрировал нашу встроенную корзину для грязного белья, ловко замаскированную под тиковую скамью, с покрышкой в виде улыбающегося лица, привязанной к крышке. Ты пахнул раздвижные — на колесиках — двери встроенного шкафа. Все подвижные части дома были великолепно пригнаны и не производили никакого шума. У дверей шкафа, как и поду, не было ручек. В ящиках были еле заметные углубления, дверцы кухонных шкафчиков открывались при нажатии и завались со щелчком. Франклин, весь этот дом взывал к антидепрессантам.
Через скользящие стеклянные двери ты вывел меня на дек. меня есть дек, подумала я. Я никогда не крикну: «Я на крыльце!» Я крикну: «Я на деке!» Я сказала себе: это всего лишь слово. Однако дек подразумевал барбекю с соседями, что мне не очень нравилось. Невозможно уследить, когда стейки из меч- рыбы начинают подгорать, а я бы переживала.
Дорогой, я понимаю, что кажусь неблагодарной. Ты очень усердно искал, ты отнесся к поискам нашего дома со всей серьёзностью, какую проявлял к поискам места для рекламы «Жилетт». Теперь я лучше знаю проблемы недвижимости в этом районе и верю, что все остальные варианты были ужасными, его нельзя было сказать об этом доме. Строители не считали нег. (Мне жаль тех, кто