– Штейница не вижу, – пробормотал я чуть погодя. – Он что, не отозван?
– Нет.
Тем лучше. Выходит, Сорокин не обделен хотя бы здравым смыслом. А может, на юге Африканского отсека, где ныне обретается Штейниц, наклевывается что-то интересное? Хотя – вряд ли. Что здесь, то и там. Есть еще несколько мест, где население лишь формально считается частью Экипажа, и в основном это происходит из-за родоплеменных пережитков в сознании. Дикость – это ведь не кольцо в носу и не боевая раскраска. Это менталитет.
Ломать его – или медленно гнуть? В последние десятилетия Экипаж предпочитал гнутье ломке. Выходит, нам дают понять, что пора форсировать, ломать и доламывать негнущееся? Чужим в их галактической войне срочно понадобилось пушечное мясо, а мы пока не готовы даже к такой роли?
Самолетик, кренясь, облетал кратер по кругу. Я был рад уже тому, что Сорокин вроде не собирался вновь погнать нас на пешую экскурсию – уяснил, наверное, что толку от нее никакого. Да и приземлиться было негде.
И полет-то был не нужен. Ну что может рассказать пулевое отверстие в теле казненного о его вине?
Лишь разбудить фантазию – что хорошо лишь для тех, чью фантазию вообще нужно будить.
Словно почуяв мои мысли, Сорокин перегнулся вперед и каркнул пилоту:
– Возвращаемся.
Пилот кивнул. Самолетик выпрямился и взял курс на север. Лететь до Боготы нам предстояло часа два.
Прощай, тропическая экзотика, век бы тебя не видеть… Прощай, Южно-Американский отсек! И ты тоже прощай – выбитая чужими оспина на теле Земли. Поглазели – и хватит. Домой! Если только Сорокин не решит, что для успокоения начальства нам нужно с недельку пожить в Боготе или Медельине…
А ведь почти наверняка он так и решит!
Черт… Поспеть бы вовремя в Тверь… Настасья…
– Итак, – Сорокин вдруг повернулся к нам, – какие мы можем сделать выводы?
Мы с Магазинером переглянулись. Я почему-то думал, что Сорокин отложит «разбор полетов» до приземления.
– Прежние, – сказал я.
– А подробнее?
– Пожалуйста! Вероятнее всего, нас наказали не за одну конкретную провинность, а по совокупности оных. Можно сказать, что нас торопят. Но можно сказать и иначе: нас держат в тонусе, чтобы мы не благодушествовали и не почивали на лаврах. Что я видел в Колумбийском суботсеке? Ситуацию, еще довольно далекую от нормы…
– Представите обстоятельный доклад, – перебил меня Сорокин.
– Представлю! И дайте мне, наконец, сказать! Не в одном Колумбийском суботсеке дело, я уверен. И не в Австралийском, и не в Африканском… Дело во всех нас, в Экипаже на всех его уровнях. Да-да, на всех. Снизу доверху. Кстати, верно ли то, что я слышал о племяннике Капитана?