Магазинер захохотал. Такого необидчивого человека не вдруг найдешь.
– Мне пришла в голову мысль, возможно, несколько парадоксальная, – сказал он, отсмеявшись. – Можно – пока чисто теоретически – допустить, что место и время Колумбийского импакта было выбрано чужими не случайно. Что там происходило? Довольно масштабная военно-полицейская операция против… против тех, кто не входит в состав Экипажа, скажем так. Вы считаете это случайностью?
Именно так я и считал, поэтому просто кивнул.
– А если нет? Понимаете, мы исходим из чистых предположений. Есть чужие, хотя мы не знаем, кто они и чужие ли на самом деле. Они преследуют какие-то цели на Земле, хотя нам они не доложили – какие именно. Считается, наконец, что их удары по Земле означают наказание – или указание – всему человечеству в целом, а не той его группе, которую накрыл импакт. И вот наконец-то астероид падает туда, где действительно что-то происходит…
– По-вашему, чужие спят и видят, как бы подсадить Экипаж на кокаин, так, что ли? – с глумливой ухмылкой перебил я. – Это противоречит базовой гипотезе.
– Зато не противоречит никакой известной истине, – парировал Магазинер. – Кстати, неизбирательность импактов – не более чем иллюзия. Первые-то шесть астероидов упали каждый на свой материк и как раз в те места, где могли причинить нам наименьший вред, что и произошло… Скажите, по-вашему, была надежда на то, что военная операция, в которой вам пришлось участвовать, завершится успехом?
– Вероятно, – ответил я. – Какой-то успех был бы, не полный, наверное, но хоть частный…
– И я так думаю, – кивнул Магазинер. – А кому импакт нанес больший урон – войскам Экипажа или боевикам наркобаронов?
– Понятия не имею. Думаю, никто пока этого не знает.
– Вот и я не знаю, в какую сторону сместился баланс сил в той части отсека… Зато думаю, что, может быть, излишняя строгость Экипажа не нравится чужим точно так же, как и чрезмерное снисхождение к безусловно виновным?.. Бред?
– Бред, – сказал я искренне. – Я не заметил там излишней строгости, это раз. Чужие не давали нам повода думать, что у них чувствительное сердце, это два. Не могу себе представить, какими рациональными соображениями они руководствовались, роняя астероид именно на Колумбийский суботсек, это три. У вас богатое воображение, Моше Хаимович.
– Это четыре, – хихикнул он. – Пожалуй, вы где-то правы… Обожаю это словосочетание: «где-то правы». Где-то, значит, и не правы. А ведь и верно, всегда так бывает…
Он трясся от смеха, как желе. И у желе, оказывается, бывают припадки, при которых оно ходит ходуном и не может успокоиться. Что показалось Магазинеру настолько смешным, я не понял и не стал вдаваться. Смешинка в рот попала, бывает.