Дисциплинарное дело? Вероятно. С другой стороны, не хотел бы я оказаться на месте Сорокина. Только-только получить группу и допустить в ней склоку с мордобоем – за это, как правило, по головке не гладят. Административная бездарность в руководителях не приветствуется. Генерал Марченко будет разочарован. Он даже может расформировать группу. А я с моей версией об избытке дутой старательности Сорокина при отсутствии у него то ли мозгов, то ли желания напрячь их, только поспособствую такому решению.
Нужно ли это мне? Нет. Точно нет. В кои-то веки попалась действительно интересная и масштабная задача – и вот на́ тебе! А кто виноват?
Не я. Не только я. А накажут всех, причем меня – сугубо.
Если разобраться, накажут за то, что на самом деле я не Фрол Ионович Пяткин. Я только называюсь так.
Но кому, спрашивается, это интересно? И кому я могу поведать правду, не попав психиатрам в лапы?
Еще через какое-то время пришел Магазинер. Я слышал, как он отдувался после ходьбы, как часовой при входе остановил его и как Моше Хаимович зашуршал какой-то бумажкой, вслед за чем отдернулся полог палатки.
– У вас потрясающая способность избегать неприятностей, – изрек Магазинер, пропихнув себя внутрь и по-совиному тараща в полутьме глаза.
– Зачем вы здесь? – неласково спросил я.
– Собирайтесь. Вам поменяли место заключения. Будете сидеть там, где спите.
– В нашей палатке?
– Да.
Ну понятно… Сорокин хоть и полковник, да тут свое начальство есть, и занимать надолго чужую палатку оно не позволит. А после инцидента с мордобоем плевать этому начальству на особую миссию нашей группы… И тем не менее я сказал:
– Очень любезно со стороны полковника… А как же вы? Держать арестованных вместе со свободными не полагается.
– Не хватало еще обременять людей постройкой для вас специального помещения! Ну, чего вы ждете? Особого приглашения?
– Его.
– Дождетесь, что к вам применят силу… Вы от кого произошли? От общего предка с обезьяной?
– Мал был, не помню. Думаю, что от папы с мамой.
– А я было решил, что от брака медведя со сколопендрой. Шучу, шучу, не надо напрягаться… Идемте.
Напрягаться я и впрямь не стал. Не скажу, что мне понравился Магазинер, но было в нем, уроде таком, что-то притягательное. Даже в вывороченных губах и вечных слюнях в углу рта. Се человек. Не помесь робота с сушеным богомолом, как Сорокин, и не оловянный солдатик, как Штейниц. Чем больше я общался с ними, тем меньше верил в то, что фабрикуемый Экипажем человеческий тип может решить загадку чужих. Разве что случайно, если вдруг очень сильно подвезет. А если нет, то и Сорокин, и Штейниц благополучно упрутся в тот же тупик, в который уже давно уперлись лучшие умы Экипажа, не первое десятилетие почем зря бьющиеся над проблемой. И самое печальное – Сорокин и Штейниц смирятся с этим.