Девушка пристально рассматривала сгрудившиеся маленькие домики, построенные с очевидным стремлением создать атмосферу уюта. Цветы, когда-то росшие в длинных кашпо, давным-давно умерли, безжизненные останки некогда пышного плюща извивались на решетке.
Войдя в глинобитную часовенку, открытую силам всех стихий из-за давно разбитых витражей и окон, Алекс пару минут постояла на месте, вбирая в себя атмосферу. Постройка была предельно простой – голые деревянные полы, лавки со спинками. Ни одного светильника. Кто-то нацарапал граффити на толстой балке, поддерживавшей крышу, и исписал все стены.
Снаружи вдоль дорожки были поставлены скамьи, теперь полуразвалившиеся – уцелели только железные рамы. Это место оказалось пустым, безмолвным, покинутым.
Алекс заметила и другие недостатки – выцветшая голубая дверь на одном из домиков, покосившаяся табличка «Добро пожаловать!» над другим. Цветы, нарисованные над входом в часовню, совсем поблекли. К тому же в этой местности они не встречались, а потому выглядели слишком неестественно. И все же…
– Знаешь, здесь есть нечто очаровательное и располагающее к себе, – наконец произнесла Алекс.
Вьятт улыбнулся:
– Ну, пусть будет располагающее к себе. Но успешное ли? Вряд ли.
– И, несмотря на это, ты его купил.
– Как видишь.
Этот человек однажды сведет ее с ума. Вьятт прекрасно знал, что она никак не может найти ответ. Почему владелец одного из самых роскошных отелей Лас-Вегаса купил весьма скромный комплекс, который никогда не принесет дохода?
– Здесь потребуется многое переделать.
– Я люблю перемены.
– Давно ты купил это место?
– Да… Больше года назад. Около двух, наверное.
– Но пока никаких изменений?
– Как видишь.
– Почему? Вряд ли дело в нехватке средств.
– Верно, деньги для меня не проблема.
– Так почему все осталось, как было?
Вьятт ответил не сразу, обдумывая вопрос.
– Умом я понимаю, что здесь все нужно починить и переделать. Беда в том, что это место нравится мне таким. Несмотря на то, что оно никогда не окупится.
Девушка звонко рассмеялась.
– Судя по всему, ты сердишься на себя. Но, честно говоря, я не понимаю, в чем проблема. Если тебе не нужны деньги и этот комплекс устраивает тебя таким, какой он есть, зачем вообще что-то переделывать?
– А в чем тогда смысл?
– Неужели у всего в этой жизни обязательно должен быть смысл?
– Некоторые так считают.
– А ты? – склонив голову, поинтересовалась Алекс.
– Скажем так, я вырос в мире, где все имеет смысл и цену.
Она открыла, было, рот, чтобы задать еще один вопрос, но Вьятт покачал головой:
– Не спрашивай больше ничего, Алекс. Я и так рассказал тебе больше, чем кому-либо.