Ошалевшая от боли и страха, в ожидании новых ударов, салернка лежала на клумбе, прикрыв руками лицо.
Рядом шла драка. Поверх шума ударов, вскриков и сопения гремел властный, но бессильный голос настоятеля. Он призывал ради всего святого прекратить побоище.
Вдруг все стихло. Аделия медленно поднялась и осмотрелась. Бунтовщики бежали к воротам, а вспомнившие о своем долге стражники гнались за ними, размахивая мечами. Друзья Аделии стояли кружком вокруг сэра Роули Пико, который лежал навзничь на земле — с секачом в окровавленном паху.
— Я уже умер? — спросил сэр Роули, открыв глаза и непонимающе оглядываясь по сторонам.
— Нет, — успокоила его Аделия. Она была рада, что прооперированный наконец очнулся.
Слабая, бледная от потери крови рука зашарила под одеялом. Затем раздался крик ужаса:
— О Боже! Где мое копье?
— Если вы имеете в виду пенис, то он на прежнем месте. Под повязкой.
Пико облегченно вздохнул. Но тут же встревоженно осведомился:
— А работать он будет?
— Без сомнения, — серьезно ответила Аделия, понимая, что раненому не до шуток. — Ничего в той области не повреждено, поэтому детородная функция в полном порядке.
— Ну слава Богу… на душе полегчало.
И сэр Роули почти тут же опять потерял сознание.
Аделия наклонилась над ним, поправила одеяло и тихонько сказала:
— Но вы были на волосок…
…от потери не только члена, но и жизни. Секач перерубил артерию, и чтобы сборщик податей не истек кровью, Аделии пришлось зажимать рану кулаком, пока пострадавшего переносили в дом шерифа. Там врачевательница без промедления воспользовалась иглой и вышивальными нитками леди Болдуин, но из-за обилия крови латать артерию пришлось вслепую, почти наугад. Только большой опыт помог Аделии правильно наложить швы.
Однако это отнюдь не значило, что битва за жизнь сэра Роули выиграна. Секач разрубил одежду и вбил ее частички в рану. Аделия постаралась выбрать все лоскутки, но вдруг ей это не удалось? Инородное тело — обрывок сукна или даже одна ниточка — могло стать причиной внутреннего нагноения, за которым почти неизбежно следовала смерть.
В Салерно при вскрытиях Аделия не раз с бесстрастным любопытством изучала причины гангрены. Но сейчас эмоции перехлестывали через край.
Вскоре рана сэра Роули действительно воспалилась и началась горячка с бредом.
Аделия молилась за его выздоровление так истово, как никогда в жизни. При этом она, конечно, не забывала и о медицинских мерах: тело больного обмывали ледяной водой, а между зубами регулярно вкладывали мокрое полотенце.
Она теряла разум от отчаяния и была готова выклянчивать помощь у кого угодно — у Иеговы, Аллаха, Троицы, Гиппократа… Лишь бы сэр Роули пришел в себя, снова нормально задышал… хоть бы ушла с его губ предсмертная синева…