Мансур налегал на еду с таким рвением, что Аделия втайне сердилась: она знала, что евнухи склонны компенсировать радости жизни чревоугодием и поэтому быстро раздаются в боках. В отличие от Гилты она не имела ничего против толстяков. Однако иметь жирного одышливого и неповоротливого слугу ей не улыбалось.
— Что вы, госпожа моя, как воробей клюете? — в свою очередь, озаботился Мансур. — Такой чудесно приготовленной рыбы грех не отведать! Гилта — дивная волшебница, которая через желудок человека проникает в его душу!
Аделия насмешливо хмыкнула. «Дивная волшебница» — это о седеющей мускулистой мегере!
— Мне что, передать Гилте твою похвалу? Дословно?
Мансур ее сарказма не понял и с энтузиазмом закивал.
— Да, — поддержал его Симон, — Гилта — замечательная повариха. Аделия, дурные впечатления надо непременно хорошенько заесть! Только не говорите, что после осмотра трупов вам неделю кусок в горло не полезет. Я знаю, вы женщина привычная и вас из колеи такими пустяками не выбить.
— Видели бы вы то, что я, потеряли бы желание зубоскалить, — с упреком возразила Аделия. — Однако на мой аппетит это действительно не влияет. Я всегда ем мало — разве вы раньше не заметили? Кроме того, мне жутко не хватает салатов.
— Ах, зелень — славно, это и я люблю, — сказал Симон. — Однако без доброго куска мяса или рыбы ужин не ужин! — Он подлил себе вина (из троих он единственный не избегал алкоголя) и добавил: — Самое время рассказать, что вы узнали.
Аделию не нужно было просить дважды. Она уже давно ждала, когда Симон перейдет к делу.
— Похоже на то, что детей утаскивали в меловые горы, — сказала она, — и убивали именно там. Хотя это может не относиться к Петру, самой первой жертве. Возможно, преступник не сразу выработал план убийств. На подошвах остальных детей следы мела. Руки и ноги каждый раз связывали лентами, оторванными от полотнища. Добротное черное сукно. Я взяла образцы.
Врачевательница со значением посмотрела на Симона. Тот согласно кивнул:
— Хорошо, я покажу торговцам, поспрашиваю.
— Последнее тело сохранилось так хорошо, — продолжала Аделия, — что я поначалу подумала: мальчика убили не сразу, а через несколько недель заключения. Однако более вероятна другая версия: его убили сразу, но не захоронили, а держали где-то в теплом и сухом месте. И девочка, и мальчики имеют колотые раны в районе гениталий. У одного ребенка гениталии отрезаны. У второго, возможно, тоже. Труп плохо сохранился, и я могу ошибаться.
Мужчины угрюмо качали головами.
— Всем троим отрезали веки. Только не знаю — еще живым или уже мертвым.