— Есть источники… Я не верю, что вы с детской радостью разбежались по домам и оставили Хаима одного. Почему-то мне кажется, что вы были в подвале, когда он спустил тело в трубу и оно поплыло в Кем.
Иегуда опять расплакался.
— Мы стояли в темном подвале и молились, — сказал он между всхлипами. — За свое избавление… и за спасение души покойного мальчика…
— Хорошо, — сказал Симон, — это вам зачтется на том свете. Но вам не хватило ума пойти и удостовериться, что тело действительно оказалось в реке и унесено течением!
Иегуда был так поражен, что даже плакать перестал.
— А оно не… не…
Симон вскочил и в бессильной ярости затряс руками: как Господь попускает, что на свет родятся такие дураки! Не сделать столь очевидной вещи!
— А почему, по-вашему, тело нашли почти у самого причала?! — воскликнул он.
— Мы думали, оно застряло в прибрежном иле…
— Нет, оно сперва застряло между опорами! А позже, через несколько дней, когда труп уже раздулся, течение высвободило его и вынесло на поверхность. Только после этого тело застряло в иле, — сказал Симон и добавил, обращаясь уже к Аделии: — Мы евреи, доктор. То есть великие говоруны. Мы бесконечно обсуждаем все «за» и «против», обсасываем варианты, прикидываем, как бы не прогневить Бога… и в конце концов оскорбляем его своей нерешительностью! Пока эти бестолочи перебирали теоретические возможности, вместо того чтобы тайком проверить трубу под причалом и окрестности, весь город поднялся на поиски мальчика. Такие интенсивные усилия не могли не привести к обнаружению тела. Даже останься оно под причалом — его бы и там нашли. Так что виновато не течение, которое вытолкнуло труп на поверхность да поленилось утащить его подальше, а эти говоруны, которые так оплошали и не довели дело до конца! Они, конечно, ослы. И даже хуже. Однако не убийцы!
Но Аделию пустые сожаления и упреки не интересовали. Едва дождавшись конца обвинительного монолога Симона, она засыпала Иегуду и Вениамина вопросами:
— Прежде чем бросить труп в сточную трубу, вы хоть осмотрели его? Как Петр выглядел? Увечья? Одежда? В каком состоянии?
Евреи в отвращении вытаращились на нее.
— Что за вурдалачку ты нам привел?! — воскликнул Вениамин. — Какие дикие, нечеловеческие вопросы!
— Ву… вурдалачку?! — возмущенно вскричал Симон. У него опять чесались руки дать кому-нибудь по морде. Мансуру даже пришлось вскочить и повиснуть на его руках. — Нет, вы послушайте! — кричал Симон, пытаясь стряхнуть с себя араба. — Эти немыслимые охламоны преспокойно сунули несчастного мальчишку в сточную трубу, а теперь у них поворачивается язык называть других нелюдями!