— Кто он? Как его зовут?
— Джексон Пирс Харрингтон. — Все еще плача, Кэт издала неуверенный смешок. — Если ты можешь в это поверить.
— Ты еще не сказала Джексону Пирсу Харрингтону об этом?
— Нет. — Кэт выразительно покачала головой. — И не собираюсь.
— Кэтлин…
— Ma, я не могу. Неужели ты не видишь? Я не хочу заполучить его таким образом. И ты, и все остальные должны это понимать.
— Он любит тебя, Кэтлин?
— Я… — Кэт запнулась. Перед глазами вновь встало его лицо, в ту последнюю ночь, в его квартире; его спокойные серые глаза в сиянии свечей; его слова о том, что это был не просто секс. — Кажется, да.
— А ты любишь его?
— Я… не знаю. Я боюсь, ма. Я никогда не хотела любить кого-то.
— Хотеть и делать — разные вещи. — Франсин взяла ее за руку. — Я понимаю, это смешно, Кэтлин, но обычно, когда твой отец начинал кричать, ты была единственной, кто противостоял ему. Даже когда ты была крошечной, ты защищала других детей; ты даже, Господи, прости, защищала меня. И стыд за это останется со мной до конца жизни.
— Это не твоя…
Франсин подняла руку.
— Дай мне договорить. На этот раз я скажу то, что должна сказать.
Это прозвучало довольно властно, необычно властно, и Кэт замолчала.
— И я всегда знала, Кэтлин, что ты очень боялась.
Услышав эти слова, дочь замерла.
— Да, Кэтлин. Всегда знала. Понимаешь, именно это и сделало из тебя такого хорошего художника. Ты чувствуешь все очень глубоко — и любовь, и страх.
— Ma…
— Ты — не я, Кэтлин, никогда не была мною и никогда не будешь. Не оглядывайся назад. Иди вперед.
— Ma… — у Кэт опять брызнули слезы.
— На что бы ты ни решилась, Кэтлин, я с тобой.
Для Франсин Кайли это было сродни провозглашению независимости. И кто, как не дочь, мог оценить это.
Кэт утерла слезы.
— Я люблю тебя, ма.
— Ты хорошая девочка, Кэтлин Мойра. — Мать похлопала ее по влажной щеке. — Всегда была и всегда будешь.
Что-то неправильно. Даже за тысячу миль, даже в центре военной зоны Джей Пи чувствовал, знал это. Он вновь и вновь прокручивал в уме последний разговор с Кэт — и все равно что-то не складывалось.
Было ясно, что она чего-то испугалась. Чем сильнее она пугалась, тем яростнее набрасывалась на него. Так было всегда. И то, что она узнала у врача, привело ее в ужас.
Вряд ли это паразиты. Тогда что? Он ломал голову, зная, что она никогда не скажет ему правды.
Главное правило журналиста — искать источник информации. Он забыл об этом, и сейчас его вдруг осенило — ему нужен телефон.
Не спрашивая, он дернул трубку из руки Пола Коллинза, отчего австралиец потерял дар речи.
— Ты в уме?
— Нет. — Джей Пи спокойно заговорил в трубку: — Алло, база? Это Харрингтон. Окажите мне любезность. Большую. Мне нужно связаться с офисом одного врача в Нью-Йорке.