Моей руки коснулись пальцы Медлин. Я допил виски и повернул голову:
— Да?
— Что «да»? — она улыбнулась, чуть приоткрыв глаза.
— Вы до меня дотронулись.
— Разве? Я и не заметила.
Наверное, она со мной заигрывала, но я наблюдал за Гвен, изготовившейся к прыжку с вышки спиной вперед, к тому же нас прервали. К нам подошел Пол Эмерсон и теперь ворчливым тоном обратился ко мне:
— Забыл вас предупредить, Гудвин, — без моего разрешения никаких фотоснимков, я имею в виду, в прессе.
Я откинул голову назад:
— Вообще никаких или только тех, на которых вы?
— На которых я. Пожалуйста, не забудьте.
— Конечно. Ничуть вас не обвиняю.
Он подошел к кромке бассейна и рухнул в воду, по всей видимости, нарочно.
Медлин заговорила:
— Вы считаете, что человеку относительно постороннему, вроде вас, стоит подкалывать такую знаменитость?
— Разумеется. Странно, что это вас удивляет, вы же так хорошо знаете мой репертуар. А разве я сказал что-то остроумное?
— Мм… когда мы зайдем в дом, я вам кое-что покажу. Зря я слишком много болтаю.
На другой стороне бассейна Рони и Конни Эмерсон набрали в легкие побольше воздуха и сиганули в воду. Джимми Сперлинг, которого я для удобства окрестил Младшим, окликнул меня — не опустел ли мой стакан? Уэбстер Кейн тут же вызвался его наполнить. Передо мной, опять-таки капающая, остановилась Гвен — скоро освещение будет подходящим для снимков с западной террасы, и вообще уже пора слегка приодеться, ведь я с ней согласен?
Давно уже работа на детективной ниве не вызывала таких приятных ощущений, и, главное, на небе не маячило ни облачка, если не считать водонепроницаемого бумажника или кошелька, с которым так носился Рони. Тут придется немного поработать… но сиюминутного вмешательства не требовалось.
Через некоторое время в своей комнате на втором этаже — три больших окна, две полутораспальные кровати, а такой мебели и ковров у меня в личной собственности не будет никогда, так отчего не попользоваться временными благами? — я чистил перышки перед выходом к обеденному столу. Потом достал ключи, которые спрятал за книгами на полке, извлек из своего оленьего чемоданчика аптечку и открыл ее. Мои действия были не сопоставимы с дурными манерами Рони: я приехал в этот дом по делу, а природа моих дел заставляла меня носить кое-какие необычные предметы в коробочке-аптечке. Я вынул из нее крошечный, круглый, мягкий и легкий коричневый предмет, осторожно поместил его в маленький карман для монет во внутреннем кармане пиджака. Операцию эту я проделал пинцетом: предмет этот легко растворялся, и ослабить его могла даже влага на моих пальцах. Заперев аптечку, я убрал ее в чемоданчик.