— Ты все равно на нее похожа!..
— На нее? — Не понимает. Она же никогда не бывала в этом доме и не видела…
— На икону. Я открыл храм и увидел в нем тебя… Теперь там горят белые свечи и стоят цветы. Гиацинты… И будут стоять, пока я жив.
— Где этот храм? — Она робко улыбнулась. — Я… я хотела бы это видеть.
— Это моя домовая церковь… Ее давно не открывали. Я бы тоже не открыл, если б не сон. Мне приснился Рамиро Алва и сказал, где меч Раканов.
— Ты все еще живешь у Алвы? — Теперь она казалась испуганной. — В его доме? Вместе со Штанцлером?! Создатель… ты не можешь там оставаться!
Он останется. Никто не скажет, что Повелитель Скал испугался Ворона и удрал, как какой-нибудь Манрик. Он не бросит светлоглазую святую и не прогонит всеми покинутого старика.
— У меня нет другого дома. Окделлы не строили в столице дворцов. Этот дом мне отдал мой король, и я останусь в нем, пока… пока я член регентского совета! Я не собираюсь… метаться по городу, как будто я боюсь, что вернется Ворон!
— Я не знаю… — Лицо Катари было тревожным. — Рокэ никогда не был мелочным… Жестоким — да! Жестоким, непонятным, опасным, но не мелочным и не скупым. Он может отказаться от этого дома, наверняка откажется и построит новый… Кэналлийского золота хватит на целый город, и потом… Алва не скоро вернется, только когда победит, а война на севере… Она будет страшной.
— Мне все равно, вернется он или нет.
— Все равно? — почти крикнула Катари. — Все равно, что на нас бросились лучшие армии Золотых земель, что пятая звезда исчезла, что на всех нас кровь и слезы? Не наши — чужие! Это четырехсотый год… Время Леворукого… Пока он не кончится, нельзя загадывать, нельзя ничего обещать. Монастыри и те не принимают новых послушников…
— Ты не можешь уйти в монастырь, — как же Дикон был благодарен дурацким сказкам, давшим им время, — не можешь!
— Это все, что мне остается. Будь я мужчиной, я бы знала, что делать. Грязь ищет золото, а честь — стали. Армии Талига сохранили верность знамени. Придворные разбежались или предали… Я не хочу их видеть. Никого… Я отдам сына настоящему регенту и вернусь домой в Ариго. Только б мне разрешили жить там, просто жить и ждать конца года… Как бы я хотела уехать завтра… Сегодня, сейчас! Но регент должен быть здесь… Подписывать бумаги, говорить, показываться послам, подданным…
— Ты не регент! — резко сказал Ричард. — Твой ребенок не может быть сыном Фердинанда! Чей он? Ворона?! Он был у тебя перед… перед эшафотом? Ты открыла ему Дорогу королев!
— Я бы это сделала. С радостью… Алва умеет хранить тайны. Самые страшные, самые дорогие. Он не выдаст то, что ему доверено, ни сюзерену, ни Создателю, ни Врагу! Талиг не знал такой верности со… времен святого Алана. Теперь я открыла бы Алве все, не только Дорогу королев, но я не видела его до суда. Мой сын — ребенок Фердинанда.