— Ну и зачем? — не выдержал виконт и тут же заработал молнию из папенькиного левого глаза. Марсель в силе Молний и прочих Скал разуверился, еще будучи послом Ургота, и не испугался. — За глаза только Манрики женятся. Возьмите Фельп. Господин Первый маршал приехал, посмотрел и всех пристроил к делу — и корабелов, и адмиралов, и киркорелл. Даже дукса ушастого. Но до приезда о киркореллах и ушах он ничего знать не мог, так зачем было заранее думать? Нет, если вам нравится…
— Нравится, — подтвердил Гектор Рафиано. — К тому же то, что на самом деле важно, мы большей частью обсудили, пока вы изволили сперва развлекаться, а потом — отдыхать. В целом же вы правы. Все, что бывает решено, может быть изменено.
— Все, кроме цели, — уточнил папенька. — А что до Фельпа, то без должных полномочий делать там было нечего.
— Да уж, — кивнул Ворон. — Много бы я навоевал с этими дуксами, и, главное, быстро. Так что, господин экстерриор, прошу вас не стесняться в средствах. Алат должен отдать все, что у него есть. Все.
— Панцирные витязи на берегах Хербсте, — батюшка смаковал слова, как лучший сыр, — такого Дриксен еще не видела. Скоро «гусь» поймет, насколько приятней смотреть, как вырывают чужие хвосты.
— Мог бы и раньше понять. — В военном платье и без пуза Марсель ощущал себя капитаном, а не дипломатом. — После Хексберг. Бедным птицам там вечно не везет…
— Сложный вопрос. — Рафиано с явным трудом подавил зевок: экстерриор хотел спать не меньше Марселя; так разные причины приводят к одинаковым следствиям, но насколько же приятней не высыпаться из-за хорошеньких девиц. — Не исключено, что кесарь начал думать или вот-вот начнет, а думающий кесарь — это для кесарии большое везение.
— Но не для Талига, — тихо произнесла хозяйка, и Марселю внезапно стало ее жаль.
— Сударыня, — Валме вскочил и поклонился, — величайшим везением Талига являетесь вы…
— Не будьте назойливым, виконт, — внезапно потребовал граф-отец.
— Я назойлив? — искренне удивился промолчавший большую часть беседы сын. — Сегодня? С утра?!
— Последним назойливым гостем в этом доме был Колиньяр. — Графиня Савиньяк слегка улыбнулась. Почти как Франческа.
— Если человек, используя в качестве повода копыто чужого коня, начинает говорить о собственной голове, он назойлив, — Гектор Рафиано поцеловал сестре руку, — а Колиньяры поступают именно так. Увы, назойливость обожает наносить визиты и всегда найдет повод для знакомства.
— Что-то и впрямь может стать поводом для знакомства, что-то — для дуэли, но есть и нечто среднее. То, что является поводом для незнакомства. — Пусть она улыбнется еще раз! Нельзя уезжать, оставляя за спиной печальных женщин. — Кроме того, всегда можно завести собаку. Даже левретка заставляет гостей задуматься, нужны ли они здесь, а уж «львиная порода»…