— Это правда?
Он кивнул.
Только тут я заметил, что он почти на голову выше меня, такой большой невозмутимый и жестокий. Стоит и смотрит, как под грузом понимания я становлюсь все меньше. Мне захотелось, чтобы как в детстве кто-то большой обнял меня и сказал: «Это только страшная сказка, все хорошо». Но он стоял и просто смотрел.
— Как это случилось?
— Быстро…
***
Пробуждение в этот раз ничем не отличалось от вчерашнего. Я также лежал на полу, я по-прежнему был дома, меня мучило похмелье. Вот только на меня сегодня ни кто не смотрел, и вспомнил я все очень быстро.
Я застонал от невообразимого чувства своей ничтожности. Вчера я бессмысленно вливал в себя весь алкоголь, имевшийся в квартире. А мой славный друг в черном балахоне прежде, чем уйти, по своему обыкновению, бесследно и не попрощавшись, рассказал все, что произошло с момента записи видеопослания.
Теперь я ненавидел себя уже конкретнее: за то, что я так и не смог дать о себе знать за три месяца, что из-за меня она отказалась от эвакуации, что не я силой посадил ее в машину в попытке вывести из города, и не я умер с ней в этой машине.
Теперь я знал все в очень сочных деталях. В богатстве эпитетов уроду в черном можно было только позавидовать. Парень, что пытался вывести ее из города, был настолько благороден, насколько я труслив. А ведь два года назад, когда он отдавал долг родине, я очень даже мило гулял с его девушкой по ночному городу, и выбрала она меня. Именно я клялся и божился, что пророю ради нее тоннель в Эвересте, читал стоя посредине улицы Пушкина, Ахматову и Блока. А он просто вернулся за ней и увез без трагедии надрыва и фальши.
И правильно мне мама говорила, что я всегда буду искать и мучиться, а как дойдет до дело, то я сяду в лужу. «Нету в тебе, Веня, стержня стального, так только болванка оловянная. Не дай тебе Бог проверить его на прочность». Не уберег, проверили, сломался, напился, теперь лежит, болеет, но живой.
К дьяволу все! Хотелось как-то снять то напряжение, что нагнеталось внутри. Головой об пол — больно, но не помогло.
Рядом валялась бутылка из-под водки, разбив ее, я выбрал кусок поострее и, что было сил воткнул, в вену на локте. Но сил было не много, и я порезал только руку, которой держал стекло. Тогда опираясь на табуретку, я вылез из-под стола и поплелся к балкону.
Восьмой этаж, вот оно мое спасенье. Пара секунд полета и конец. Это то, что мне сейчас было нужно. Конечно, я себе бы выбрал что-нибудь поизощреннее, чтобы еще помучаться напоследок, но выбирать было особо не из чего, да и боялся я передумать.