Но Хиротаро продолжал быстро скрести по земле ручкой ковшика, как будто пинок его совсем не касался, как будто пнули кого-то совершенно другого.
– Встать, я кому сказал!
Соколов снова пнул Хиротаро, и тот скорчился от боли.
– Не бей! – закричал Петька, выныривая между ефрейтором и японцем. – Мне врач нужен! Покалечишь – кто Валерку лечить будет?
– А ну, брысь! – рявкнул ефрейтор, отшвырнув Петьку в сторону.
– Отставить! – закричал на него Одинцов. – Немедленно прекратить!
Ефрейтор послушно вытянулся, а Хиротаро, довольный тем, что успел закончить свои каракули, наконец поднялся с земли и отрывисто поклонился старшему лейтенанту.
– Господин офицер дорзен рисунки смотреть… Оцень вазный рисунки…
– Господ у нас еще в семнадцатом году всех прищучили, – сказал Одинцов.
Однако остановить Хиротаро было уже невозможно.
– Рюди на сахта бореть будут, умирать будут. Сахта закрыть нада. Сахта работать нерьзя…
Одинцов опустил взгляд на каракули японца.
– Ничего не понимаю, – пробормотал он. – Могилы какие-то.
Хиротаро действительно нарисовал на земле два могильных холмика с крестами. Под левой могилкой была нацарапана цифра «20», под правой – «3».
– Это наса сахта, – сказал Хиротаро, ткнув ковшиком в левую могилку. – Двадцать церовек умер. А это другой сахта, – он указал на холмик с крестом справа. – Три церовек умер… Двадцать церовек, три церовек – думай. Оцень борьсой разница.
Хиротаро застыл перед Одинцовым, вытянув вперед правую руку с выставленными на ней тремя пальцами.
– Да чего тут думать, – сказал ефрейтор Соколов. – Работать не хотят, вот и дохнут. Саботируют добычу полезных ископаемых. Им легче подохнуть, чем трудиться на благо коммунизма. Назло ведь нам дохнут, суки.
– Подождите, ефрейтор, – поморщился Одинцов. – Тут действительно что-то не так…
– Товарищ старший лейтенант, – жалобно протянул Петька. – Помрет ведь Валерка. Отпустите японца со мной.
– Разрешите сопровождать их до Разгуляевки? – снова вытянулся Соколов.
– Да погодите вы оба, – отмахнулся от них Одинцов и внимательно посмотрел на Хиротаро. – А в чем причина, по вашему мнению?
– Оцень трудно сказать, – ответил тот, опуская руку с растопыренными пальцами. – Но здесь… эта сахта – мутация. Растения другой стар. Изменирся. Неправирьный цветок стар… Другой сахта мутация нет. Цветок оцень правирьный. Хоросий цветок…
– Ничего не понимаю, – пробормотал Одинцов. – При чем здесь цветы?
– Товарищ старший лейтенант, – снова затянул Петька. – Нам врач нужен. Прикажите ему идти.
Одинцов перевел хмурый взгляд на Петьку, о чем-то секунду подумал и наконец кивнул.