– Ну так что? Может, здесь? – сказал дед Артем, останавливая лошадь и с надеждой оборачиваясь к сидевшему позади него Хиротаро. – Ты уж давай выбирай место, ети его. Сколько можно…
Он останавливался так уже пять или шесть раз, но японец по известным только ему одному причинам отказывался приступать к ритуалу.
– Прохое место, – отрывисто говорил он, даже не оглядываясь по сторонам, и дед Артем со вздохом понукал смертельно уставшую лошадь.
Однако на этот раз Хиротаро ничего не ответил. Посмотрев на белеющие вокруг глыбы каменной соли, он молча спрыгнул в траву.
– Ну, слава те, господи, – забормотал дед, спускаясь с телеги. – Я уж думал, уморить, супостат, решил мою Звездочку. Сутки, считай, по степи ходит коняга… В райцентр вчера председатель с утра услал. Водки им для героев мало… Тоже нашли героя – Митьку Михайлова… Дрын по нему осиновый плачет… Могли бы у меня, между прочим, спиртику прикупить. Нет, поезжай, Артемка, по государственной надобности… А сена у них попросить – так сразу и шиш… Ничо-ничо, Нюрка, вернутся братья твои с Берлина – они ему покажут, где у кобылы хвост… Узнает ишшо…
Дед продолжал бормотать, заботливо кружась вокруг лошади, а Хиротаро с китайской статуэткой в руке неподвижно смотрел на восток. Небо над степью в той стороне уже посветлело, и облака вытянулись над горизонтом, как лиловые острова в розовом океане.
– Деда, – позвал Петька. – Ну так чо? Валерку снимать?
– Снимай, снимай, – откликнулся тот и подошел к внуку. – Ты чего сам не слазишь? Приехали. Вишь, японец твой успокоился наконец. А то все – вперед да вперед…
– А ты чего плачешь? – спросил Петька.
– Я-то? Я не плачу, – сказал дед Артем, вытирая со щеки слезу. – Обидно мне просто, да и все.
– Чего обидно?
– Эх, – вздохнул дед, – Не поймешь ты… Ну, оно и не надо. Подмогни лучше Валерку стащить.
Петька поставил наполовину пустой уже стакан в телегу и подхватил своего друга за плечи.
– А вы, бабы, чего расселись? – прикрикнул дед Артем. – Сымайте его.
Втроем они вынули Валерку из телеги, неловко потоптались с ним на руках за спиной у Хиротаро, ожидая каких-нибудь указаний, но японец не оглянулся, и они положили Валерку в траву между двух кусков каменной соли.
– Надо было одеяло, ети его, сперва постелить, – сказал дед Артем.
– Пусть так, – едва слышно откликнулась Валеркина мамка. – На траве лучше.
Она поставила рядом с головой сына стакан и опустилась на землю. Все замолчали. Где-то рядом проснулся первый жаворонок. Птица шумно вспорхнула к небу и застыла там, трепеща крыльями, пока еще невидимая в серой мгле.