Участок фронта, на котором предстояло наступать подразделению Думитру, был трудным, с голыми холмами и изрезанными оврагами долинами. Река Красна извивалась, устремляясь к просторам венгерской равнины. Сёла редки, деревьев мало. Черная земля раскисла от дождей и будто разгневалась, не желая терпеть, чтобы по ней ступала нога человека. Танки и орудия застревали. Эсэсовцы с темными пистолетами в руках ругались на нилашистов, требуя отчета, почему затягиваются сроки работ, а те, в свою очередь, избивали и расстреливали румын, пригнанных сюда из скопированных сел и городов.
Какой-то высокий, худощавый юноша бросил лопату и попытался выкарабкаться из траншеи, заполненной грязной водой. В момент, когда он уже был на парапете, старшина нилашистов ударил его в бок, и он вытянулся на земле во всю длину, разбросав в стороны ноги. Потом очень медленно, будто хватаясь за воздух, поднялся на ноги. За ним другие, подростки и старики, несколько женщин, подгоняемые руганью и ударами охранников, выбрались наверх, словно из могил, и построились в колонну на проходящем рядом шоссе.
Василе — так звали того юношу — с непокрытой головой и весь в синяках, в изодранной одежде и со слезящимися глазами медленно тащился по дороге, заполненной лужами, вместе с колонной таких же, как он, теней. Вдруг он почувствовал, как нежная и влажная, теплая рука легко дотронулась до его локтя.
— Опять тебя побили, Василе? — спросил рядом девичий голос.
— Да, опять, — ответил парень, опуская на девушку усталый взгляд человека, смирившегося со своей участью.
— Надо быть смелым, — ободрила его девушка, метнув на него решительный взгляд. — У нас одно спасение — бежать. Граница должна быть неподалеку…
— Ты думаешь, Илонка? Ты не слышала, как начальник колонны кричал, что на старой границе сплошные доты с десятью орудиями каждый, что одно такое орудие может изничтожить одним снарядом пятьсот румын и русских? Не слышала, как он говорил о самолетах, которые летают со скоростью до тысячи километров в час, что они повернут фронт вспять? — спросил Василе с безнадежностью в голосе.
— Ой, Воси, дорогой, ты веришь всей этой брехне? Не видишь, что им осталось только стращать словами?
Парень смотрел на нее нерешительно. Девушка прижалась к нему, крепко взяла его за руку.
— Ты мужчина, Воси! Нужно спасаться, понимаешь? Надо об этом думать каждую секунду. Мы должны спастись! — прошептала она прерывающимся голосом.
Колонна пленных гражданских стекала, извиваясь, в долину под холодным, проникающим, казалось, до костей мелким дождем.