Ребята с Вербной реки (Булайич) - страница 33
А остающаяся:
— Ми-и-и-ра!
— Нада, я каждый день буду тебе писать!
— Каждый-каждый день?
— Каждый, вот чтоб мне с места не сойти! И в воскресенье буду!
— Мира, напиши мне, как там…
— Напишу, про всё, про всё напишу!
— И какой пляж, напиши.
— И про пляж напишу, — обещает Мира.
— И про лодки?
— И про лодки.
— И про заход солнца напиши, ладно?
— Напишу. Всё опишу: какие облака, какое море на закате.
— Смотри не забудь!
— Не забуду. Честное слово!
Затем начинаются нескончаемые поцелуи: в щёки, в лоб, в волосы, в нос, потом объятия и пожимание рук. В конце концов дело доходит до проливания слёз, и всё начинается сызнова:
— Мира!
— Лена…
— Будешь писать?
— Каждый день, Лена.
— Пришли нам с моря открытку.
— Пришлю, вот чтобы мне с места не сойти!
На этом прощание перед Домом вчерне заканчивается. Второе, главное прощание состоится на вокзале.
Уезжающая Мира подходит к следующей подружке. И опять, почти слово в слово, повторяется тот же разговор. Мира целуется, Мира обнимает, Мира плачет и обещает писать. Обещает так щедро, что вряд ли даже касса Дома смогла бы оплатить её расходы на обещанные открытки.
Мальчики в матросских тельняшках прощаются как и подобает мореплавателям. Они выпятили грудь, насупили брови. Резким движением протягивают руки, крепко пожимают их и коротко, по-моряцки, выпаливают:
— Ясное дело, напишу!
— Не забудь привезти мне морскую звезду.
— Не забуду! Ясное дело! Поймаю и для тебя одну.
— Тебе нужна удочка?
— Спасибо. Ми́ле мне подарил с тройным крючком.
Настоящий мужской разговор!
А о поцелуях при расставании нет и речи. Что они, девчонки, что ли, обливаться на прощание слезами. Пожмут руки, похлопают друг друга по плечу, вот и всё.
Двинулись. В голове колонны идут певцы из хора. За ними путешественники. С обеих сторон провожающие. Хор грянул: «Ой, Марья́н, Марьян!..»[1] Пёстрая толпа повернула к городу и с песней вышла на большак. Стихла песня, а Миле вытащил из-за пазухи кларнет.
— Что сыграть?
Боца и Райко виднеются где-то в хвосте колонны, они продолжают оживлённый разговор, начатый во дворе, однако это не мешает музыкальному Охотнику на Ягуаров ответить на вопрос Миле:
— Ну, если концерт по заявкам, давай, Миле, как он, бишь, называется, да… «Марш Беломора».
— Не «Беломора», а «Черномора», — поправляет его Миле.
В колонне хохот: восторгаются музыкальными познаниями Боцы.
— «Марш Беломора!..» Ха-ха-ха! Хорошо ещё, что не сказал «Красномора». Или ещё лучше, «Синемора». Ха-ха-ха! «Марш Беломора!..» — хохочет кто-то.
И вот так, подшучивая и подсмеиваясь друг над другом, добираются до вокзала.