— Вызывающую — это не то слово, комиссар. Можно провиниться в дерзости лишь по отношению к вышестоящему. Но… в данном случае вы должны пенять на себя самого. Вы являетесь сюда и с первой минуты настраиваете против себя всех. Вы третируете нашего капитана, которого мы все уважаем, который является героем войны. Вдобавок ко всему у нас создается такое впечатление, что вы не владеете ситуацией…
Финуа остолбенел. А когда обрел дар речи, закричал:
— Выйдите, месье, я привлеку вас за оскорбление магистрата при исполнении служебных обязанностей.
— Что ж, — сказал Легэн.— Это всех насмешит.
И, повернувшись к начальнику, произнес вопросительно:
— Господин полковник?
— Ступайте, Легэн, благодарю вас.
Уже во второй раз комиссар восстановил буквально всех против себя.
— Финуа,— сказал следователь,— боюсь, что ваши претензии малообоснованны. Вы должны приспособиться к особой породе тех людей, с которыми мы сегодня имеем дело…
— Но, господин следователь, разве вы не видите, что все эти типы ведут себя, как жулики на ярмарке, и что они покрывают друг друга?
На этот раз, ко всеобщему удивлению, вспылил начальник штаба:
— Комиссар, возьмите свои слова обратно! Мои офицеры имеют свои недостатки, и я их не извиняю, но вы вынуждаете меня вмешаться.
Полковник Барбе сделал такое лицо, какое можно увидеть лишь на фамильных портретах воинов тех давно прошедших времен, когда на полях сражений еще смотрели в глаза друг другу. Финуа сник. Офицер, сам удивившись своей вспышке, счел себя обязанным как-то сгладить впечатление:
— Какого черта,— сказал он.— Вы, конечно, сами сражались на войне. И знаете, что такое атмосфера товарищества в боевом подразделении.
Комиссар, который на самом деле участвовал в войне лишь в качестве посыльного в министерстве, поспешил согласиться. Расследование возобновилось.
Аджюдан-шеф Марнье был заслушан одновременно с его преемником. Их обоих классифицировали как не имеющих отношения к делу в силу того факта, что в момент автоматной очереди они оказались вместе в галерее своего взвода.
Легко удалось также установить, что людьми, заполнившими ротонду, был персонал центральной станции, но никто из них не мог оказаться там в момент совершения преступления: официальные свидетельства подтверждали это. Финуа тщетно попытался заставить Марнье уточнить местонахождение всех трех лейтенантов во время последовавшей тогда короткой паники. Но только местонахождение Брюшо перед лифтом было совершенно очевидно.
— В общем,— сказал Финуа,— ваш капитан попал в переплет. Это очень серьезно для него, что он оказался там один.