«Девушка» ответила тряским, старушечьим голосом:
— Извините, а кто его просит?
«Это теща его новая! — похолодев, подумала Аня. — Интеллигентная! Неужели не позовет?..»
— С работы это, по делу… Очень попрошу!.. Николай Егорович подошел. Услышав его голос, Аня чуть не зарыдала.
— Коля, горе у меня!.. Мама умерла. Может быть, ты пришел бы, Коля?..
— Зачем же? — тихо спросил Николай Егорович. Аня чуть не рухнула в автоматной будке.
— Как это зачем? Я ведь одна… Юра сейчас еще в летних лагерях, его не отпустят.
Николай Егорович долго молчал. В трубке что-то шуршало. Потом он спросил:
— Наверное, деньги тебе нужны? Слезы хлынули в черную трубку.
— Да какие деньги, Коля!.. Приди хоть на полчаса. Ведь надо же как-то посоветоваться. Я тебя как человека прошу!..
— Ладно, — сказал Николай Егорович.
Он приехал минут через сорок. На нем был очень приличный финский плащ и красивое кашне. И все в Ане заклокотало от обиды: он нарочно вырядился, чтобы над ней посмеяться. И вместо того, чтобы советоваться, «как с человеком» и чтобы просить о помощи, Аня опять начала «выяснять отношения».
Если бы не лежащая на столе телеграмма, Николай Егорович мог бы подумать, что она выдумала причину, чтобы его сюда заманить. Он молча и хмуро слушал, что она говорила.
— Некультурная ты женщина, — сказал он тихо. — Все ведь от этого.
Тогда Аня закричала:
— Я уж знаю, что ты теперь культурную себе нашел! Поздравляю тебя, Коленька! Только если бы она была культурная…
Николай Егорович встал. Лицо его сморщилось и побледнело.
— Что тебе надо? Меня от одного твоего вида мутит… Мать вон у тебя скончалась, а ты ругаешься и губы намазала. Зачем ты меня позвала?..
Это уже было несправедливо: она губы намазала еще до того, как принесли телеграмму. А что же, спрашивается, ей теперь и делать, как не мазать, раз он ее бросил? Ей не сто лет, чтобы она чумичкой сидела. И будет краситься, и одеваться будет!..
— Вот тебе деньги, — сказал Николай Егорович и положил на стол пятьдесят рублей. — Я хотел Юре отправить. Попозже пошлю.
Аня нашла в себе силы сказать:
— Вещи свои забери.
— Да мне они теперь не нужны, — сказал Николай Егорович.
Он вышел, тихо прикрыв дверь. До Ани донеслось шипение лифта. Она сидела и думала, что Юра давно ей не писал, а с отчимом, наверное, переписывается регулярно. Сумел парня полностью на свою сторону переманить.
— Не хочу жить!.. — вслух сказала Аня. — Не хочу!..
Но жить было как-то нужно. Хотя бы для того, чтобы похоронить как следует мать, распорядиться ее домом. Аня оделась, снова вышла на улицу и пошла к почте — дать Юре телеграмму, что умерла бабушка.