— Давай я концы отстригу, — сказал он, указывая на сохранившуюся на прядях рыжину.
— Она сама сойдет, Тиша.
Потом стала накрывать на стол. Тихон вышел в коридор, вернулся с бутылкой «Золотой осени».
— Сегодня я угощаю.
На этот раз оказалось, что он и от самой легкой выпивки может быть разговорчивым. И Аня поняла, что он весь зависит от настроения, как парус от ветра. Любил, например, чтобы снег шел. Она утром, когда увидела, что асфальт белый, не обрадовалась: сапожки не успела из ремонта взять. А Тихон пришел сейчас с мокрыми ногами и смеется.
За «Золотой осенью» он ей рассказал, что служил во флоте и на сверхсрочной плавал в загранке, своими глазами видел Южную Америку.
— Из-за границы-то привез что-нибудь с собой, Тиша?
— Кому мне было привозить? Я тогда одинокий был.
Аня помолчала. Тогда одинокий, а сейчас, значит, не одинокий? Ее он имеет в виду или другую женщину? Спросить бы надо, да как бы настроение ему не перебить.
— Сперва с восторгом плавал, — продолжал Тихон, — потом тоскливо стало. Спишь в койке, а в глазах — трава, орешник, колокольчик с лютиком сплелся!.. Я в деревне вырос. От немцев мы ушли, и больше я уж туда не попал.
Аня решила, что лучше не скрывать, что ей удалось продать свой деревенский дом. И, заметив, что Тихон помрачнел, сказала в свое оправдание:
— Чем с домом-то, лучше уж на машину записаться. Тихон посмотрел на нее пристально.
— Тебе только «Фиаты» и водить!
Он лег на диван и закинул локти под свою черную большую голову.
— Ветлы у тебя в огороде красивые были. Я тогда картошку копал и все любовался.
Аня вспомнила, что ветлы эти покойная мать все покушалась спилить — огуречник ей тенили. Сама Аня даже толком не помнила, сколько их было, вётел этих. С одной, кажется, Юрка, маленький, раз упал.
— Отдохнуть захотим, Тихон, так я любую путевку достану. И на Кавказ, и в Крым.
— Это уж ты сама езди, — холодно отозвался он.
Ане все-таки удалось опять вернуть его к хорошему настроению. Тихон умел быть снисходительным: что, мол, взять с женщины? Особенно красивой. Ты ей про орешник да про ветлы, а она вон уже опять носом в зеркало сунулась.
Уговорить его остаться на ночь она не смогла, в девять вечера он поднялся.
— Будь здорова, Нюрочка!
— Баба есть у тебя! — не выдержав, закричала Аня. Уж очень не хотелось ей его отпускать.
— Грубо ты себя ведешь, — сказал Тихон. — Замечание тебе.
«Ну и что же теперь делать-то? — думала Аня, оставшись одна. — Даже если и есть у него жена, все равно ведь буду с ним встречаться…»
Когда он один раз пришел к ней очень усталый и уснул, она обыскала его пиджак, обнаружила полтинник мелочью и профсоюзный билет, из которого узнала, что фамилия Тихона Соколов, что родился он, как и она, в 1930 году и что по специальности он слесарь-монтажник. Взносы в профсоюз были у него не плачены несколько месяцев.