— Я не уложила волосы и еще не пила чай. Что за спешка?
Чарити лишь сильнее стала трясти Харриет за плечо.
— Он сказал «немедля». А он в таком настроении, что лучше ему не перечить, если вы понимаете, о чем я.
— Неужели?
В последний раз, когда Харриет видела Гриффина, он был погружен в общение с леди Констанс. Ничего, подождет. Она надела платье для утреннего чаепития, вымыла лицо и сполоснула рот розмариновой водой. Но вот волосы… Боже правый! Что за чудовище перед ней в зеркале? Рыжие космы торчали во все стороны. Да ей потребуется не меньше часа, чтобы расчесать их, а до той поры она и носу не покажет в приличной компании. Обычно она заплетала непослушные пряди перед сном. Но вчера ей было не до того. Герцог едва не соблазнил ее прямо посреди коридора, а сразу после этого танцевал с женщиной, которую высшее общество прочило ему в невесты.
Что ж, пусть увидит ее такой. Можно подумать, в нее молния ударила. От этой мысли Харриет стало легче.
— Пойдемте же, — торопила ее Чарити, подталкивая к двери. — Забудьте вы про волосы.
— Так все плохо?
— Я таким его еще не видела. Хорошо будет, если с вас не снимут голову, а мы останемся при работе.
Харриет вздернула подбородок.
— Я работаю на леди Паулис.
Чарити буквально вытолкала Харриет за дверь.
— А кто сказал, что он не выставит вздорную старуху вон, как только сыграет свадьбу?
Гриффин сидел в гнетущей тишине, когда она вошла в библиотеку и предстала пред его светлы очи. Харриет знала этот фокус. Она не единожды стояла перед мировым судьей и знала, что когда тишина давит на обвиняемого — то есть на нее, — сломаться легче легкого. Но Харриет была так зла на Гриффина, что не собиралась потакать его прихотям. Быть может, со временем она бы забыла, что вчера вечером он танцевал с другой женщиной. Но она никогда не простит его за то, что он вынудил ее появиться перед ним с неприбранными волосами.
Гриффин побарабанил пальцами по столу.
— У вас ушло непростительно много времени на то, чтобы явиться сюда.
— Прошу прощения, если вашей светлости пришлось ждать, — сказала Харриет, задыхаясь от раздражения. — Я…
Стук в дверь прервал дальнейшие объяснения.
— Войдите, — рявкнул герцог. Дверь открылась, и лакей вкатил столик с дымящимся фарфоровым чайником, одной-единственной чашкой, одной тарелкой и тремя серебряными блюдами с едой. Воздух наполнился ароматом жареного бекона и тоста с маслом.
В тишине живот Харриет заурчал особенно громко. Пока Гриффин потакал своим желаниям, она едва не падала в обморок отчасти от недоедания, отчасти от последствий вчерашних непристойностей.