— Я… я забыла, что собиралась сказать. Гриффин потянулся и откинулся на спинку тахты.
— Что-то насчет бриллиантов, жен и… ах да, последней капли и оскорблений. Это напомнило мне о причине, по которой я вызвал вас так спешно, что вы, очевидно, не нашли времени привести себя в порядок.
Харриет поджала губы. Он собирается уволить ее, и она уже ненавидела его за это. Она ненавидела его не только за то, что он герцог, но и за то, как сладко от него пахло, и за то, как он соблазнял ее своими глазами, отчего она снова теряла над собой контроль. И она бы все-таки потеряла сознание, если бы джин, который тек в венах ее отца и перешел по наследству к ней, не сделал ее крепче ломовой лошади.
— Если вы собираетесь дать мне расчет, ваша светлость, то будьте так любезны, управиться до темноты.
Гриффин пожал плечами:
— Это случится определенно не раньше завтрака.
Он прижал ее к тахте своим телом, и она почувствовала, как врезается в кожу отворот его черного сюртука там, где ее не защищало нижнее белье из муслина.
— Вы все еще в предобморочном состоянии? — спросил он, отводя с лица прядь ее рыжих волос. — Если так, то лучше вам выпить чашку чая и перекусить до того, как я объясню, зачем вас вызвал. Хороший завтрак успокоит ваши расшатавшиеся нервы.
Харриет пригладила волосы рукой, лишая тем самым Гриффина возможности любоваться ее растрепанными прядями. Успокоить нервы! Ну и нахал. Он отнял у нее больше нервов, чем женщина-убийца, с которой она месяц делила одну камеру в тюрьме. Но есть все же хотелось.
— Так это мне принесли завтрак? — спросила Харриет на полпути к столу.
— Я уже поел, — ответил Гриффин. — Угощайтесь, будьте как дома.
Харриет потрогала ладонью чайник. Он все еще был обжигающе горяч. Тосты и бекон манили соблазнительными ароматами. Она бы не простила себе, если бы из-за ее отказа такую вкуснятину просто выбросили. Тем более Харриет знала, как трудно приходится слугам, когда они пытаются угодить герцогу, чтобы он не уволил их.
Она устроилась за столом, сев на ближайший стул, элегантно сложив ноги, как ее учили в академии. В былые дни она бы набросилась на еду, словно оголодавший фермер. А сейчас она деликатно надкусывала то хлеб, то бекон.
Герцог отвернулся к окну, нахмурив брови. Харриет положила тост обратно на тарелку. Она посмотрела на его рабочий стол и только сейчас заметила бумаги, разбросанные повсюду. Некоторые листы лежали даже на полу, как будто он швырнул их в гневе.
— Мне кажется, вам лучше сразу сказать мне, что стряслось, — сказала Харриет, закусив губу.
Гриффин покачал головой: