- Моника, нам надо поговорить.
- По-моему, нам не о чем поговорить.
- Я действительно сожалею о своем поступке ... о том, что бросил тебя.
- Ты пьян? Или накачался наркотиками? С чего это вдруг в тебе заговорила совесть?
- Не надо делать из меня чудовище!
- Я и не делаю. Я всего лишь констатирую факт.
- Но люди меняются ...
- Звонок моей мамы все так поменял? Скажи, зачем ты пришел.
- Просить прощения.
- О, да ... - язвительно отозвалась Моника - от гнева, разбирающего ее, тряслись руки и в голове снова застучали молоточки, однако на вновь накатившую слабость девушка не обратила внимания - ей хотелось высказать в лицо подонку все, что накопилось.- Пришел просить прощения у умирающей душоньки? Думаешь, что я тут от радости прыгать буду, раз такая особа пожаловала ко мне домой? Проваливай.
- Моника, не начинай.
- Это не я начала ... Не я свалила утром, узнав, что моя девушка заболела! Это не я трусливо не брала трубку! Это не я делала вид, что не знаком с Моникой! Это не я на вопросы знакомых, о моем самочувствии, отвечал, что я замыкаюсь! Это не я сбежала от ответственности ...
Врачи предупреждали, что нервничать опасно в таком состоянии ...
Потом был приступ.
Уже где-то на грани всепоглощающей темноты и реальности, где боль будто тиски сковала тело и давила тяжестью на голову, Моника слышала, как Артем звонит в скорую ... И увидела, как рядом с ней присел ангел - его прохладные ладони коснулись лба девушки, и она ушла - течения во второй раз унесли ее в царство безмятежности.
**************
На настенных часах длинная стрелка подбиралась к арабском девятке, а маленькая недавно миновала семерку. Час назад, как в больнице закончилось время посещений и в палатах воцарился тихий час. Только в одной поздний гость задержался: его, невидимого обычному оку, не спешили проводить к выходу медсестры, только что совершившие обход.
Он сидел, сгорбившись, на краю кровати, и взгляд остановившихся темных глаз был направлен в окно, где шел снег.
Эта ночь по обещанию синоптиков должна быть снежной и ветреной.
- Ты мне соврал ... - голос Моники вывел ангела из раздумий - он тотчас обернулся. Девушка пришла в себя и сейчас смотрела на любовника усталым взглядом.
- Это не апрель,- продолжала говорить художница, пользуясь молчанием Марка,- не весна ... это январь. Я права?
- Конец.
- Значит, жить мне осталось от силы недели две.
- Я не сумел тебе сказать правду. Прости, даже для меня, это оказалось тяжело...
- Не надо,- вяло отмахнулась Моника,- твои извинения все равно ничего не изменят. А обижаться и злиться я не собираюсь ... ты не представляешь, какой глупостью кажутся все обиды, когда смотришь на них, оглядываясь.