Дионисий взял ее за плечи и пристально взглянул в глаза.
— У женщин Селинунта и Гимеры тоже были мечты, ты об этом не думала? А кто-то превратил их в кровавый кошмар. И беженцы, которым удалось спастись, мужчины и женщины, тоже стремятся вернуться в свои дома и прожить там остаток своих дней. Все наши города стоят на побережье, их основали в местах, единственно пригодных для жизни. Если их разрушат, нам больше некуда будет деться — разве что исчезнуть, так, словно нас никогда и не было. Арета, ты этого хочешь? Чтобы сицилийские греки сгинули с лица земли, как призраки, а наши города превратились в груду развалин и пристанище диких зверей?
— Нет… — неуверенно ответила Арета. — Я этого не хочу, но я устала жить одна в тревоге, всякий раз боясь, что кто-то постучит в дверь и принесет мне известие, способное разбить мне сердце.
— Тогда мы должны прогнать варваров с острова. Только так мы сможем жить в мире и строить будущее для своих детей. Мы с твоим отцом вернемся в Селинунт, а потом возглавим восстание против захватчиков. Но прежде чем это случится, конечно, пройдет какое-то время, и у нас будет возможность спокойно побыть вместе, немного насладиться жизнью и… любовью.
Арета вытерла слезы.
— В любом случае я знаю: что бы там я или кто-нибудь другой ни говорили, это не заставит вас передумать — ни тебя, ни моего отца. Невероятно, но именно те, кого я чту в жизни, единодушны между собой во всем, что причиняет мне боль… Видно, такова моя судьба.
Дионисий улыбнулся.
— Ну, если ты действительно хочешь знать, на сей раз все не так.
— Что ты такое говоришь?
— Твой отец пока ничего не знает о моем плане.
— Но… я не понимаю.
— Ему обо всем сообщат, когда настанет подходящий момент.
— Такой расклад пугает меня еще больше. Более того, мне кажется, это настоящее безумие.
Дионисий погладил ее по щеке.
— Не беспокойся, я знаю, что делаю. А когда придет время — все решится довольно быстро.
Арета поглядела на него в замешательстве: в голове ее проносилось множество всяких мыслей, которыми ей бы хотелось поделиться с ним, аргументов, способных переубедить его, возникали мимолетные сомнения, тревоги и страхи. Но удалось только выговорить:
— Так тебе приготовить что-нибудь на ужин?
— На ужин? — рассеянно повторил Дионисий.
— Да или нет?
— Нет, — ответил он. Потом взял ее под руку и повел наверх, в спальню.
Три дня спустя Гермократ отдал приказ своей армии об отходе от города, и многие в Сиракузах вздохнули с облегчением, когда узнали, что колонна двинулась на запад. Дионисий выехал позже, один. Он отправился в центральный район острова, где у него была назначена встреча с людьми из его Братства, среди коих находились и самые близкие друзья: Иолай, Дориск, Битон. Филист тоже должен был там присутствовать.