Дверь для прислуги, спрятанная в стене, распахнулась и через неё прошел Винсент. Он поставил передо мной массивный чайник в виде дракона и такую же кружку, а рядом тарелку с тонкими, как бумага, печеньями. С серебряного подноса разносился аромат крепкого чая и миндаля.
— Сахар и кофеин. Лучшее лекарство в мира, — сказал Винсент, когда сел в мягкое кресло в нескольких шагах от меня.
Я пыталась приподнять тяжелый чайник, но руки у меня так тряслись, что мне удалось стукнуть его о чашку.
— Позволь, я налью, — сказал он, наклонился и налил, — Жанна, наша экономка, заваривает лучший чай. Или так я слышал. Я, собственно, больше кофеман.
Я побледнела от его болтовни.
— Ладно, прекрати. Просто перестань.
Мои зубы стучали и я не могла сказать что это: мои расшатанные нервы или пробуждающийся страх, от того, что было что-то во всём этом неправильное.
— Винсент… кем бы ты ни был.
Прежде, чем продолжить, до меня вдруг дошло, что я в его доме и даже не знаю его фамилии.
— Только что погиб твой друг, а ты говоришь со мной о — мой голос сорвался — о кофе?
Его лицо говорило, что он готов защищаться, но он продолжал молчать.
— О, Господи, — прошептала я и снова разрыдалась, — Что с тобой?
В комнате было тихо. Я слышала как на огромных напольных часах, стоящих в углу тикают секунды. Мое дыхание выровнялось, и я вытерла глаза, пытаясь, успокоится.
— Это правда. Я не очень хорошо демонстрирую свои эмоции, — наконец согласился Винсент.
— Не показывать эмоции это одно. Но сбегать после того, как ваш друг был сбит поездом метро?
Тихим, тщательно взвешенным тоном он сказал,
— Если бы мы остались, то должны были бы говорить с полицией. Они должны были бы нас обоих допросить, как и всех свидетелей, которые остались. Я хотел избежать этого — он замолчал на секунду — любой ценой.
Винсент спрятался под холодной маской или мне так показалось. Я оцепенела, когда до меня дошел смысл его слов.
— Так ты, — задыхаясь, сказала я — ты что преступник?
Его темные, задумчивые глаза так и тянули меня к нему, хотя мой разум говорил мне — беги.
Как можно дальше.
— Кто ты? Тебя разыскивают? за что разыскивают? Ты украл все картины, что висят в этой комнате? — я осознала, что кричу и понизила голос, — Или и того хуже?
Винсент откашлялся, чтобы потянуть время.
— Давай просто скажем, что я не тот, парень которого твоя мать хотела бы видеть рядом с тобой.
— Моя мама мертва. Отец тоже.
Слова сорвались с моих губ, прежде чем я смогла их остановить. Винсент закрыл глаза и прижал руки ко лбу, как будто страдал от боли.
— Недавно?
— Да.