— Что это? — у него аж мурашки по спине забегали.
Яхья лишь печально покачал головой. И взял в руки левую ладонь сумеречника, осторожно развернув ее к свету. Аммару не хотелось смотреть, но он глянул: на ладони вспухли две какие-то странные, отвратительные, воспаленного вида царапины. Они крест-накрест располосовывали кожу нерегиля: одна шла от запястья к пальцам, вторая — вдоль линии жизни. Астролог осторожно надавил на бугорки под длинными расслабленными пальцами самийа — и в сочащихся сукровицей бороздках выступили капли крови. Яхья снова покачал головой и осторожно уложил бессильную руку вдоль тела.
— Что это? — превозмогая отвращение, снова поинтересовался Аммар.
— Когда нерегильскому ребенку делают его волшебный камень, мириль, ладонь надрезают вдоль этих линий. Так, из крови и силы, рождается кристалл, помогающий им освобождать текущие в их телах энергии.
— Но у него же больше нет камня? — удивился Аммар.
— Это-то и плохо, — вздохнул астролог. — Боюсь, о мой халиф, что сейчас ему… худо. Очень худо.
— А… это… на шее?
Яхья задумался. Наконец, он ответил:
— Оно-то меня и волнует больше всего. Я думаю, о мой повелитель, что самийа терзает некий род безумия. Он мечется, совершает страшные поступки, от этого страдает еще больше, боль усиливается, от боли у него смеркается в голове, и он совершает вещи страшнее прежних — и так снова и снова, по новому кругу, его кружит между болью и ненавистью.
— Это то, о чем говорил тот аураннский маг, Илве? Мы отобрали у него камень, и он повредился в уме?
— И это тоже, — расстроено ответил Яхья. — Но мне кажется, что более всего нерегиль мучается от того, что он и хотел бы прекратить безумствовать — но у него не выходит.
— Что же делать? — в Аммаре заговорило нечто вроде сочувствия к пойманному в ловушку собственной природы свирепому существу.
Но он решил не поддаваться на уловки человечности — истории с масджид Куртубы ему хватило с лихвой, чтобы больше не обманываться насчет нерегиля.
— Хорошо бы дать ему передышку, о мой халиф.
— Передышку?..
— Удалить на время от кровопролития. Ему нужно успокоиться и примириться с собой.
— Удалить от кровопролития? Ты шутишь? Да нам его отдали как раз для этого — чтобы он сражался по моему приказу!
Старый астролог молчал, опустив голову. Аммар вздохнул, подумал и ответил:
— Хорошо. Пусть разберется с Исбильей, а потом я велю отвезти его куда-нибудь в горы — пусть передохнет и остынет от боев, раз уж ему так кружит голову запах крови.
Исбилья,
десять дней спустя
Они принимали послов в разоренном доме Салаба ибн Язида, факиха Исбильи.