Дона Изабел сказала все, что считала нужным. Больше говорить было не о чем. Тадеу ушел с полными слез глазами. Все было кончено. Впрочем, нет, не все. Тадеу поехал в тюрьму к отцу. Эзекиел был немало удивлен неурочным визитом сына.
— Я приехал сказать тебе, что больше денег не будет, - сказал ему Тадеу. — По твоей милости я потерял и друга, и работу.
— Ты пошел не в меня, — насмешливо проскрипел Эзекиел, — ты неудачник. Потерять богатую невесту, потом потерять богатого друга. Если бы ты сохранил их, ты бы потом гордился теми путями, которые привели тебя к богатству и почету. Но ты — неудачник.
- Больше я не приду к тебе, — по-бычьи наклонив голову и глядя на отца исподлобья, сказал Тадеу.
- Придешь. Ты еще придешь ко мне, — сказал Эзекиел.
Может быть, кому-то это покажется странным, но Тадеу почувствовал невероятное облегчение, когда вышел из тюрьмы. Его пожизненная каторга кончилась. У него начиналась новая жизнь.
Каких только предположений не строил Шику по поводу убийства Зе Паулу! Его смерть была насильственной даже в том случае, если он умер от сердечного приступа. Пуля, избыточное количество атропина были средствами, чтобы его убрать. Исполняя свои привычные обязанности, наблюдая за порядком в Маримбе, Шику постоянно размышлял, кто бы мог это сделать. И временами странное предположение брезжило у него в мозгу. Ему начинало казаться, что жив его тесть Тиноку и он, наконец, расправился со своим другом, ставшим с некоторых пор ему недругом...
Он даже поделился своей необычной идеей с Амандой однажды утром, когда они еще не встали с постели, и Аманда отправляла ему в рот виноградину за виноградиной. Аманда страшно разнервничалась. Разве не то же самое сказал ей Тадеу, когда выяснилось, что из клиники пропал анализ?
— В этом мог быть заинтересован только один человек, — сказал он, — тот, кого мы все считаем покойником.
Но Аманда хоть и твердила матери, что отец, может быть, жив, была уверена, что его убили, и считала его убийцей Зе Паулу.
— Ты же знаешь, в смерти отца виноват Зе Паулу. — со слезами твердила она Шику. — Он, в конце концов, получил по заслугам! И я очень рада этому! А ты... Я не понимаю, как ты можешь так говорить... Ты что, издеваешься надо мной? Над моим горем?
С ней случилась почти что истерика, и Шику очень жалел, что затеял опасный разговор. Но что ему было делать? Нужно же было поделиться хоть с кем-то своими соображениями.
И вот однажды утром дверь полицейского участка открылась, и на пороге появился тучный седой человек с внимательными черными глазами.