— Ну ты и зверь!
— Мы в футбол сегодня играем, — спросил Сухожилов, — или как?
— Это да, — уверил Разбегаев. — Там Шервинский, говорят, каких-то новых монстров против нас привел.
— Это кто ж такие?
— А, хирурги вроде, говорят, пластические. У них своя клиника частная где-то на Новом Арбате.
— И что — такая прямо техника?
— Да нет, Серег, это просто тебя с нами не было, потому и проиграли в прошлый раз.
— Да уж вам без меня? — Сухожилов, потянувшись, приковался взглядом к своему отражению на зеркальной стене. Попытался увидеть чужими глазами, посмотреть объективно — не мог. То на него из зеркала смотрел исполненный наследного презрения к полукровкам дворянин, чьи точеные черты шлифовались веками, то нагло ухмылялся законченный дегенерат с безвольно скошенным ущербным подбородком, утиным ртом, косматыми бровями и низким, мятым, туго сдавленным, исконно шариковским лбом. Порой он видел в зеркале великого Ландау с кариатидами надменно вздернутых бровей, а иногда казался сам себе пугающим уродцем, ребенком-стариком из социальных роликов о пагубности пьянства и прения в подростковом возрасте.
Сейчас на нем был цвета мокрого песка костюм от Ermenegildo Zegna (из шерсти и шелка, с элементами ручной работы, с широкими лацканами и двойными врезными карманами однобортного пиджака), который сидел как влитой (в ином же ракурсе болтался как на вешалке), рубашка из серого хлопка Paul Smith и однотонный шоколадный галстук Ralph Lauren «плетеного» многослойного шелка. Остроносые туфли Fratelly Rossetty казались колодками цельного красного дерева. На левом запястье болтался массивный хронограф Vacheron Constantin — «родной», женевский, купленный в Столешниковом, с двухсуточным запасом хода, инерционным подзаводом и тайным корпусом из специальной мягкой стали.
Вы только не подумайте, что он — такой упертый модник, живущий в строгом соответствии с заветами «GQ». Это просто еще один пункт в списке требований. Это просто «ноблес» беспощадно «облизывает». Он должен втискивать себя в одежду определенных брендов и разъезжать на «БМВ» не ниже рекомендованной серии. Лучиться превосходством и успехом, гипнотизировать своей уверенностью.
— Слышь, Кругель, — говорит он, когда они вдвоем с Мариной выходят на пустую лестницу, — пойдем с тобой сегодня поужинаем, что ли.
— Ой, Сухожилов, ты же вроде замужем. Не стыдно?
— В разводе я, в разводе.
— Ой, врешь. И ей потом врать будешь.
Ей тридцать лет, не замужем и никогда не была, страница «дети» в паспорте пуста; спокойной, приглушенной гаммы, «средних», «допустимых» марок строгие костюмы сидят, как на картинке; гладкая прическа блестит, как на рекламе; упругое мерцание округлостей под юбкой рождает восхищенный отклик, желание подробнее, в нюансах изучить устройство гибкого, стремительного тела.