— Ты сам мечтал, чтобы они куда-нибудь свалили, — с укором сказал Ричард, — а я двадцать лет был предан своей Холли.
Бенджамин трагически приподнял брови, он никогда не понимал, как можно быть верным двадцать лет. Хорошо, что Ричард его не видел.
— Бенджи, ты здесь? — спросил тем временем Ричард.
— Ну а где еще?
— Подожди, я тоже себе что-нибудь налью.
Ричард с телефонной трубкой в руке отправился к бару. Бенджамин слышал, как он там грохочет бутылками.
— Лучше виски, — посоветовал он.
— Да, я тоже думаю, что лучше сразу виски, — согласился Ричард.
Потом они помолчали, подождали, пока Ричард не выпил и не налил себе еще.
— Ну вот, теперь вроде малость получше, — сказал Ричард.
— Ну и хорошо, — порадовался за друга Бенджамин, — а теперь пойди сядь куда-нибудь и постарайся расслабиться. Лучше на улицу выйди.
— Хорошо, — послушно сказал Ричард и пошел искать такое место, где ему полегчает.
Бенджамин Мортон был голубоглазым блондином, отросшая челка вечно падала ему на глаза. Бесконечный творческий беспорядок, вот была его стихия. Беспорядок в душе, в мыслях, в творчестве и в доме. Он обожал свою работу, его всегда окружало огромное количество людей, но среди такого множества людей он был одинок, хотя и пережил радости трех браков.
Ричард Дармер был кареглазым брюнетом, и он всегда был аккуратно подстрижен. В отличие от Бенджамина Мортона он двадцать лет был женат на одной и той же женщине, а это значит, было кому гонять его в парикмахерскую и следить за порядком в его доме.
Эти два человека из такого переменчивого мира киноискусства дружили огромное количество лет, об их дружбе ходили пословицы. Все знали, что они никогда не ссорились даже по мелочам, ни во время работы, ни во время отдыха.
Они работали над одними проектами, сняли несколько фильмов и никогда не боролись за пальму первенства. Все их проекты считались совместными, даже если у одного из них был период творческого застоя и дело целиком и полностью вытягивал другой.
Они были мудры, принимали друг друга такими, какие есть, и не требовали друг от друга каких-то глобальных перемен. И если одного из них преследовали неудачи, то второй был неподалеку и поддерживал, спокойно и серьезно, придумывал новые дела, которые отвлекали и уводили от проблем.
Ричард вышел из дома к бассейну и сел в шезлонг. Противное солнце жарило округу.
— А у тебя что случилось? — спросил он Бенджамина.
Бенджамин Мортон вздохнул:
— Марти.
— О, Бенджи, — сказал Ричард, — отстань уже ты от нее.
— Не могу, ты же знаешь.
— Знаю.
Грустно помолчали. Бенджамин закурил сигарету и старался курить над пепельницей, чтобы не вылавливать потом пепел по всей джакузи.