Спаргапа слышал за собой их приглушенные возгласы:
- Смотрите, кто это?
- Спар, сын покойного старейшины.
- Вай, до чего красивый!
Спаргапа задрал голову повыше, напустил на себя равнодушный вид. Он чувствовал - девушки глядят ему вслед. И вытянулся, как тетива, стараясь показаться высоким и необыкновенно стройным, отчего походка сделалась у него судорожной, дергающейся, будто беднягу за волосы встряхивали. Эх, юность...
"Мать укоряет меня справедливо, - подумал Спаргапа. - И впрямь, почему я прицепился к этой Райаде пустоголовой? Вон сколько их... Найдется для молодого кречета сизокрылая соколиха", - горделиво закончил он свою мысль.
На глиняной ограде затрещала сорока.
И вдруг - знакомый медный голос:
- Куда спешишь, храбрец?
По телу волной хлынул жар.
Оторопевший и одуревший, с отнявшимся языком, стоял Спаргапа перед благоухающей, как ветвь базилика, Райадой.
Она искательно заглядывала снизу в бараньи глаза юнца и хитро смеялась. Четко выступали на смуглой коже шеи, отсвечиваясь на ней беловатыми бликами, крупные жемчужные ожерелья. Сверкали на запястьях браслеты червонного золота. Угольками горели на шапочке рубины. Но все это безнадежно меркло в блеске чистейших в Туране зубов, в лучах солнечного взгляда.
Смутно, как очертание дозорной башни в удушающем тумане, в замутившейся памяти Спаргапы возникло материнское предостережение.
"Мышь...".
Он протянул трясущуюся руку, чтоб отстранить Райаду, и прохрипел, с усилием разлепив спекшиеся губы:
- Уйди. Некогда мне...
Райада испуганно округлила глаза.
- Как! - воскликнула она растерянно, - ты уже не хочешь на мне жениться?
У нее жалко задрожали губы и подбородок. Точно как у ребенка. Сердце юного дривика остро заныло - так у бывалого воина ноет к непогоде старая рана.
- Жениться! Ты ведь не за меня - за вождя хотела бы...
- А ты разве не хочешь вождем стать? - изумилась Райада. Она тесно прижалась к нему и прошептала с зовущей улыбкой: - Вечером будь у наших шатров. Хорошо? Я выйду.
Кожа Райады пахла красным перцем и мятой. Она страдальчески прищурилась, кивнула с бесстыдной откровенностью, больно ущипнула Спаргапу за тыльную сторону ладони и убежала.
Стая чем-то обеспокоенных псов кинулась за нею.
У Спаргапы потемнело в глазах, закружилась голова. Бледный, с подгибающимися ногами, словно хворый, еле выбрался он из городища и поплелся по тропинке вдоль озера к стану Хугавы.
За палатками слышался чей-то дикий рев.
Оказалось - Хугава, ловко орудуя старым, сточенным наполовину мечом, брил голову одному из братишек.