— Все? Разве ваш брат тоже вложил в него деньги?
— Н-нет, господин, нет.
— Насколько я знаю, он был очень богат, — сказал Лайам, изображая искреннее участие. — Теперь, после его смерти, вы унаследуете огромное состояние. Так что причин впадать в отчаяние у вас вроде бы нет.
— О, господин мой, — запротестовал Хандуит, поднимаясь на ноги, — даже если правда восторжествует и нас оправдают, мы скорее пойдем просить милостыню, чем притронемся к этим деньгам! Они в крови, а мы, пусть и невольно, послужили причиной тому, что она пролилась. Это будет несправедливо.
Лайам в конце концов сел в кресло, принесенное стражником, знаком пригласив присесть и Эласко. Затем он помог Фануилу спуститься со своего плеча на относительно сухой пятачок пола.
— Это похвально, хотя, если решением ареопага вина с вас будет снята, я посоветовал бы вам принять наследство, чтобы потратить часть его на поправку здоровья вашей супруги. — Он повернулся к Эласко. — Покойный Элдин Хандуит оставил завещание?
— Н-нет, — ответил застигнутый врасплох молодой квестор. — Думаю, нет.
— Стало быть, вы становитесь наследником всех его денег, — продолжал Лайам, снова повернувшись к Хандуиту. — Равно как, полагаю, и его дома. Это ведь был его дом?
— Да, господин, ему его завещал наш отец.
Лайам, вытянув ноги, устроился поудобнее.
— Вы ладили с ним? Ваша совместная жизнь была… ну, мирной?
Хандуит энергично закивал.
— Да, да, господин! Братьев дружнее, чем мы, вряд ли удалось бы сыскать и во всем белом свете!
— Тогда весьма удивительно, что судьба пропавшего корабля вас так волновала. Ваш брат наверняка не оставил бы близких в беде. Вы ведь могли рассчитывать, например, на долгосрочную ссуду.
И снова Хандуит не нашел, что сказать, и снова больной пришлось выручать тугодума.
— Нет… о ссуде и речи быть не могло, — прошептала она. — Эльзевир… ну же, скажи им…
Хандуит поморщился, потом потупился, словно чего-то стыдясь. Затем с великой неохотой заговорил:
— Элдин… очень не любил давать деньги взаймы и… и не одобрял операций с товарами вроде специй и пряностей. Ему казалось зазорным торговать предметами роскоши. Он был в своем роде человеком оригинальным и всегда стоял на своем. — Хандуит поднял взгляд. В глазах его стояли слезы. — И все-таки — он был моим братом! Он содержал нас и кормил, мы жили под одной крышей! И жили бы дальше, если бы эти пергаменты не попались нам на глаза! О, не в добрый час все это случилось, нет уж, не в добрый!
— Эльзевир! — резко крикнула госпожа Хандуит и тут же зашлась в приступе кашля.
Лайам заинтересованно подался вперед.