Отошел Гришка верст пятнадцать и попал в первую деревню. Прижались хаты к самому шляху. В деревне тихо, как в осеннем лесу.
Заглянул в одну из хат. В ней темно: крошечное оконце, затянутое пузырем, света не дает. Распахнул пошире дверь. Возле двери — лапти, кадка с водой, коновка. Зачерпнул и выплеснул воду — тараканов полно. Пить не стал. Бросил на лавку коновку, и она покатилась со звоном. Возле другой хаты показалась старая сгорбленная старуха. Она долго и внимательно рассматривала Гришку подслеповатыми глазами.
— Одна в деревне, мати? — удивился Мешкович.
— Может, и есть кто, — зашамкала старуха беззубым ртом.
— Куда подевались мужики?
Опираясь на ореховую палку, старуха долго молчала. Землистое сморщенное лицо было неподвижным. Только часто моргали слезящиеся глаза да вздрагивали сухие пальцы, сжимавшие кий. Мешковину показалось, что она не слыхала, о чем спросил Гришка. Вдруг старуха раскрыла беззубый рот:
— Неужто не знаешь?
— Не знаю, мати.
Старуха с укором посмотрела на Мешковича.
— Налетели намедни, ако вороны и мужиков в войско… Всех, кто далоги мае… Позабирали, позаграбастали… Бабы, ведомо, в маентке барщину отбывают… А ты не знаешь… Откуда странствуешь, человече?
— Отселе не видать, мати. Из Пинеска иду.
Старуха наморщила лоб, сухой желтой рукой подбила под дырявый платок жидкие седые волосы.
— Правду ли сказывают, человече, в Пинеске?.. — и замолчала, стараясь вспомнить, что сказывают.
Гришка Мешкович догадался, о чем хочет узнать старуха.
— Знать, правду сказывают, мати.
— А то, что казаки были? Правду бают?
— Были. — Мешкович усмехнулся: все известно старухе!
Старуха перекрестилась костлявыми пальцами, и губы ее беззвучно зашевелились. Дала Мешковичу ковшик воды. Выпил, а жажда не прошла. Вода ржавая, пахнет болотом. Да и берут ее из болота, а не колодца.
Вот уже и последняя хата. За ней — кусты орешника и лес. Березы с побуревшими листьями грустно свесили долу тонкие ветви. Вдруг хруст сухого орешника и грозный окрик:
— Стой, смерд!
Повернул голову и пересохло во рту. Прямо на него наставлен мушкет. Одним прыжком оказался возле Мешковича воин с алебардой. «Тайный залог! — мелькнуло в мыслях. — Бежать!» Но бежать не решился — наверняка станут стрелять. И неведомо, нет ли впереди засады? Остановился.
— Кто будешь? — спросил воин, пристально оглядывая Гришку.
— Гришка Мешкович, цехмистер Шапошников из Пинеска…
— Брешешь! — воин тряхнул алебардой. — Нонче работный люд из хаты носа не показывает. Куда идешь?
— В Гомель. Купцы обещали товар…
Волоча сошку, мушкетер вышел из кустов и, уставив глаза на Мешковича, уверенно повторил: