— Hex жые!..
Загрохотали остальные кулеврины. Сладковато-колючим запахом пороха затянуло маленькую поляну перед лесом.
Ядра со свистом перелетели через городскую стену. Куда они падали — неизвестно. Может быть, покатились по огородам, разбрасывая землю. Может быть, ударили по хатам, кроша сухие бревна. Пан Лука Ельский до рези в глазах всматривался в ворота. Ему казалось, что открываются они, расходятся в стороны. Но ворота не открывались.
— Не может быть! Отворятся!..
Мелкой раскатистой дробью ударили барабаны. Запела труба, и драгуны, не нарушая строя, подошли к стене. Продвинувшись вперед, остановились в двухстах шагах. Над стеной прогремел мушкетный выстрел и облачком вспыхнул голубоватый дымок. Казацкая шапка показалась и исчезла.
— О-го! — процедил войт. — Они еще собираются давать бой королевскому войску? А может быть, выстрелом предупредили о сдаче? — Войт вынул из кармана сложенный листок и спросил стражника Мирского:
— Пошлем?
Стражник Мирский утвердительно кивнул. Рейтар привел низкорослого, щуплого мужика. Руки у него были связаны и конец веревки держал воин с бердышем. Явился трубач отряда.
— Развяжите хлопу руки, — приказал пан Мирский.
Сняли веревку. Мужик стоял, как и прежде, с заложенными за спину руками, спокойными и немного грустными глазами смотрел на пана Мирского, словно ему было известно, зачем его схватили два дня назад и увели из хаты.
— Хлоп! — Пан Мирский смерил быстрым взглядом мужика с ног до головы. — Ты в Пинске бывал?
— Бывал, пане. Панскую пшеницу на ярмалку везли…
— Где ратуша, знаешь?
— Как не знать, пане!
— Пойдешь вместе с трубачом в город, понесешь письмо маршала и полковника пиньского злодеям: ремесленникам и черни. Покажешь трубачу, где ратуша. Пусть прочитают письмо и дадут ответ — напишут или на словах передадут, все равно. Чтоб запомнил, что говорить будут. Понял?
Пан Мирский взял из рук войта бумагу и отдал ее трубачу. Тот расстегнул сюртук, положил бумагу за пазуху.
— Разговоров с гезами не веди! — строго наказывал пан Мирский. — Спрашивать станут о войске — не отвечай. Скажи, что велено ждать ответ до захода солнца. Потом вертайся с хлопом назад… — и добавил, подумав — Если отпустят…
Трубач побледнел, но ответил достойно:
— Выполню, ваша вельможность!
Они пошли по дороге прямо к Лещинским воротам. Не доходя полета шагов до них, трубач приложил трубу к губам и, набрав воздух, заиграл протяжно и звонко. Звук полетел к городу и замер. На какое-то мгновение стало тихо. Так тихо, что пан Мирский услыхал, как за стеной жалобно заржал конь. Возле ворот трубач повесил трубу через плечо и постучал кулаком.