Звоню Этне насчет скульптуры.
— О Боже! — восклицает она. — Я же пообещала, точно! Только я сейчас по уши занята, никак не могу вырваться. Слушай, а если я пришлю чертову статую на такси, ты могла бы отвезти ее вместо меня?
Я говорю — конечно, потому что в кои-то веки в самом деле чувствую, что могу.
Разумеется, я не ожидала, что меня позовут на сцену, чтобы представить дурацкую штуковину. Впрочем, в субботу у меня восхитительное настроение, я не чувствую никакой скованности. Я взбираюсь по ступенькам помоста, установленного на краю школьного футбольного поля вместе с шедевром Этны — изящной (и притом весьма тяжелой) бронзовой абстракцией высотой в два фута.
Несмотря на жидкие вежливые аплодисменты, никто не обращает на меня особого внимания. Даже Кейт что-то яростно шепчет на ухо Дэну, пока идут торги.
Директриса старается изо всех сил.
— Работа Этны Бромтон, — бодро объявляет она. — Несомненно, найдутся желающие ее приобрести! Так, там, в самом конце? Давайте же, леди и джентльмены, вы жертвуете на благие цели. Итак, кто первый? Начальная цена — тысяча фунтов!
Собравшиеся медлят в нерешительности. Дело не в том, что у них нет денег (в конце концов, год обучения в школе у Кейт стоит почти двадцать тысяч), беда в другом: эта публика не великие ценители искусства. Им нужна симпатичная картинка, изображающая то, что они в состоянии узнать: деревья на холме, коровки в поле. Ну и чтобы сочеталась с новыми занавесками.
— Ладно, тогда пятьсот фунтов.
Да их необходимо разбудить, встряхнуть, заставить обратить внимание! Что же я раньше не сообразила? В прошлом это всегда срабатывало.
Отодвинув статую, я наклоняюсь к микрофону.
— Люди, проснитесь! Это же Этна Бромтон! Вы хоть представляете, сколько за ее скульптуры дают на открытом рынке? Двухлетняя очередь на уцененные работы!
Поймав на себе взгляд Кейт, подмигиваю.
Тут я расстегиваю аккуратное синее платье с поясом, сдергиваю лифчик и трусики и, прежде чем кто-нибудь успевает опомниться, стрелой несусь через все поле.
На мгновение все вокруг замирают. Потом собрание разражается громом оваций и скульптура Этны взлетает в цене до четырех тысяч, не успеваю я добраться до спортивного павильона. Кейт наверняка будет в восторге, когда поймет, сколько мы заработали на ее любимую благотворительность.
Только начинаю осознавать, что на дворе март и вообще-то жутко холодно, как кто-то набрасывает пальто мне на плечи и быстро уводит со всеобщего обозрения за павильон.
— Дэн! Спасибо тебе огромное! А то я уже начала подмерзать… Но разве оно того не стоило? Ты слышал ставки? Клево, да? Ну не то чтобы я представляла собой восхитительное зрелище, теперь уже скорее ужасающее — так мне кажется. Зато, похоже, мне удалось создать нужное настроение, немного всех встряхнуть. Помню, мы с Этной часто так поступали в Сент-Мартинсе; видел бы ты нас однажды на «Эдинбург Фриндж»