Корделл не удержался от язвительного замечания:
— В белом венчаются только девственницы. Так уж принято.
— Это моя свадьба, Корделл. — Хорошо, что луну закрыло облако и он не видит ее страдальческих глаз. — Мне решать, что я надену.
— Как скажешь. Действительно, наряд должен впечатлить суд, очко будет в мою пользу. Антураж решает все!
Ах, Корделл, думала несчастная Уна, как ты заблуждаешься! Но спорить не стала. А то можно и проговориться.
— Уна, мне любопытно, что тебе, лично тебе, дает такое замужество?
Единственное наслаждение — видеть тебя каждый день, хотелось крикнуть ей. Но кроме того, страдания одиноких бессонных ночей, мучительные слезы по невозможному — по твоей любви…
— Готового сына, Корделл, ребенка, любовь к которому уже живет в моем сердце. Остальное — пустяки. У меня остается свобода работать, жить по своему желанию, иметь своих друзей, от которых я не намерена отказываться. Вот только придется отказаться от своей квартиры. Полагаю, для семьи ты приобретешь отдельное здание?
— Здание? Ты имеешь в виду дом?
— Дом — это совсем другое. Дом купить нельзя, он создается взаимной любовью.
— Я люблю своего сына, и, надеюсь, он любит меня.
— Но ты не любишь меня. И неважно, насколько мы с Энтони будем любить друг друга. Наши отношения с тобой не дадут нам возможности создать настоящий дом.
Они дошли до травяной дорожки, ведущей к дому Корделла, и остановились под поникшими ветвями старого вяза. Лунный свет, проникавший сквозь листву, осыпал их лица светлыми крапинками.
— Ты ошибаешься, Уна. Нельзя сказать, что я не люблю тебя. Мне только временами не нравится твое поведение. Но когда мы поженимся… — Корделл положил ладони ей на плечи. К изумлению Уны, пальцы его дрожали. — У нас будет настоящая семья и настоящий дом. Если мы, конечно, расстанемся с прошлым и начнем все заново. Только, — пальцы его сжались, причинив ей боль, — если ты не будешь слишком засматриваться на других. Иначе я…
— Нет! — Весь ужас ситуации дошел наконец до сознания Уны, и она отпрянула от него, прижавшись спиной к стволу вяза. — Я думала, ты понял… Я предлагала фиктивный брак, исключительно ради спасения Энтони!
— Когда мы поженимся, это будет семья в полном смысле этого слова. Мы дадим брачные клятвы и сдержим их, видит Бог!
Он охватил ладонями ее лицо, прижался к ней бедром, мгновенно возбудив в ней болезненно-сладкий спазм желания. Она ощутила его дыхание на глазах, губах, шее. Потом он поцеловал ее, властно, проникновенно и… нежно. Впервые нежно. Когда он отпустил ее, все тело у нее ломило, губы горели, легким не хватало воздуха. Его поцелуй зажег в ней разрушительный пожар желания, какого она не испытывала никогда прежде. Она услышала его тяжелое дыхание и поняла, что и он возбужден не меньше. Но самое ужасное, что ей понравилось, как вибрирует каждой клеточкой тело, а пламенные языки желания лижут ее изнутри в самых потаенных уголках. Ее охватила паника, и, поправляя волосы, она пробормотала: