— Здесь я никак не могу с тобой согласиться, — возразил Седрик. — Мы защищаем свои идеалы. А они стоят жизни. Наши газеты вполне серьезно говорят, что русские нас похоронят!.. Ну а кому же, кроме сумасшедшего, придется по душе перспектива быть погребенным заживо?..
— Защищаем свои идеалы? За тысячи миль от собственного дома?!
— Защищали же мы их с тобой в Европе во второй мировой!
— Я не могу принять только что оказанное тобою иначе, как скверную, очень скверную шутку, Седрик Томпсон! — Слова эти О'Брайен произнес громко, непримиримо. Он смотрел на внезапно побледневшую мадемуазель Дюраль, на притихших Мервина и Джун. Повернулся к Седрику и холодно продолжал: — Неужели, будучи в здравом рассудке, можно проводить аналогию между великой битвой во имя высшей справедливости и не в меру затянувшимся уголовным преступлением?
— Полмиллиона американских юношей, — пытаясь оставаться спокойным, проговорил Седрик, — каждый час рискуют жизнью ради того, чтобы мы с тобой имели возможность спокойно дискутировать: «чистая» или «грязная» война идет в Индокитае? Там решается сейчас дилемма: сумеем ли мы сдержать враждебный нам натиск или вынуждены будем откатываться дальше? Дальше, все дальше, пока не окажемся у порога того самого собственного дома, о котором ты только что говорил…
— Ты изъясняешься на примитивном языке нашей самой правой прессы! Если ты руководствуешься при этом сугубо воспитательными целями, — Дэнис бросил взгляд в сторону Джун и Мервина, — то лучше расскажи про героя — лейтенанта Билла Колли, который в деревне Ми Лай собственноручно расстрелял сорок шесть женщин и детей.
— Ни одна война не обходится без ненужных жертв и нежелательных крайностей…
— Если бы одной из этих ненужных жертв был твой собственный сын, а не крестник, ты по-иному смотрел бы и на нежелательные крайности. И, весьма вероятно, пришел бы к выводу, что как бы там ни было, а это не наша война. Не наша!..
— Может быть, ты и прав, — вяло согласился Седрик. — Только с детства мне внушали: если другу плохо, приди на помощь любой ценой. Американцы — наши друзья, союзники. Мы с ними прочно сидим в одной лодке. Элементарный кодекс чести требует, чтобы мы — неважно сколь малыми силами — были вместе и за банкетным столом, и под огнем партизан!
— «Кодекс чести»! — с издевкой сказал О'Брайен. — Ты не читал во вчерашней «Санди кроникл» о создании сети армейских борделей в Южном Вьетнаме? — С этими словами он взял Седрика под руку и, сказав ему что-то вполголоса, увлек в библиотеку.
Когда дверь за ними закрылась, Джун сказала: