Поначалу Кандида робко возражала, говорила, что вода наверняка холодная и что их непременно увидят. Но едва они коснулись друг друга, как все эти пустяки вылетели из головы.
Вода, как ему помнилось, и впрямь оказалась ледяной, зато сами они полыхали огнем.
— Ты похож на речного бога, — шептала она, и руки ее дрожали, когда она обняла Лоренса.
Позже той же ночью или, точнее, рано утром Кандида снова принялась ласкать его, поначалу прослеживая подушечками пальцев и губами бугорки мускулов на его руках, а затем впервые стала более требовательной и решительной. Губы ее прильнули к его животу, потом скользнули ниже...
— Обещай любить меня вечно, — попросила тогда она.
— До самой смерти! — тут же поклялся он, нимало не сомневаясь: слово свое сдержит.
Лоренс вернулся в дом. В конце концов он взрослый человек, его дожидается исключительный по сложности отчет, и некогда ему расхаживать под окнами, размышляя о всякой ерунде. И хотя он искренне сочувствует нынешнему бедственному положению Кандиды, сострадание не должно заслонить в его памяти то, что произошло пять лет назад.
— Я не могу вспомнить, — рыдала она.
Лоренс ощущал боль и панику Кандиды как свои. Однако до тех пор, пока память к ней не вернется, ни один из них не сможет освободиться от оков прошлого — и от оков злополучного брака.
— Ну, как ты себя чувствуешь?
— Отлично, — солгала Кандида, отводя взгляд, и потянулась через стол к кофейнику.
Вот уже три дня она жила у мужа. Семьдесят два часа, если быть точной. И ровно на семьдесят два часа она сократила бы срок своего пребывания здесь, если бы только могла. Правда, двадцать четыре из них она проспала. Сейчас Кандида уже вполне оправилась после дурацкой истории с чайником. Но при одной мысли о том, как глупо она себя повела, на ее щеках выступала горячая краска стыда.
И вообще мне давно пора домой. Мне хочется домой. Мне просто необходимо домой, упрямо твердила себе Кандида. Впервые проснувшись и осознав, что находится в доме Лоренса и в его постели, она ощутила такое волнение, что даже сейчас не находила в себе сил толком проанализировать нахлынувшие чувства.
Да ничего она к Лоренсу не испытывает — вот разве что негодование и гнев. Как он смел так с нею обойтись! Но не он ли окружил ее заботами, не он ли ухаживал за нею, точно нянька!
— Я не голодна, — сообщила Кандида в тот первый вечер, когда наконец пришла в себя и Лоренс принес ей в постель поднос с едой.
— Ешь, — только и сказал он, выходя.
Но отчего-то эта мелкая услуга растрогала молодую женщину до глубины души. И в тарелку сами собою закапали слезы.