— Ну как? — спросила Бланш, когда Эйлин вернулась в дом.
— Вроде ничего.
— Как тебе Шон?
— Нормально. Мне кажется, он неплохой учитель. — Эйлин посмотрела на подругу с подозрением. — Ты что, решила меня свести с ним?
— Я? — Бланш сделала удивленные глаза. — С чего ты взяла? Между прочим, ничего бы не случилось, если бы ты встречалась с ним, пока находишься здесь. У тебя уже давно никого не было. А Шон хороший, порядочный парень.
— Не сомневаюсь в этом, но зачем мне роман с мужчиной, которого я, вернувшись в Лондон, больше никогда не увижу?
Бланш подняла обе руки.
— Ладно-ладно, молчу.
— Пойду переоденусь, а то от меня несет, как от взмыленной лошади.
На следующее утро Эйлин пришла к конюшне немного раньше назначенного времени. После вчерашних занятий у нее так болели мышцы, что она не представляла, как снова сядет на лошадь. К тому же она плохо спала из-за этой ноющей боли. Но что-то тянуло ее к конюшне, и это было явно не желание научиться ездить верхом.
Она застала Шона за работой — он чистил Красса. Эйлин обратила внимание, как под рубашкой перекатываются упругие мышцы его спины, а солнце золотит темные, почти черные волосы. Ее взгляд переместился на джинсы, плотно облегающие нижнюю часть его тела. Эйлин почувствовала, как вспыхнуло ее лицо, когда Шон оглянулся через плечо и перехватил ее взгляд. Между ними пролетела та же искра, что и вчера, когда их взгляды встретились.
— Сегодня вы рано, — заметил он. — Идите сюда, посмотрите, как это делается.
Шон стал объяснять, как надо ухаживать за лошадью, показывал, как вычищать грязь и навоз, застрявшие в копытах. Когда Эйлин, трясясь от страха, обработала одно копыто Красса, Шон удовлетворенно кивнул.
— Теперь я покажу вам, как седлать лошадь. Не возражаете?
— Нет, конечно.
Услышав обиду в ее голосе, Шон сказал с улыбкой:
— Это не смертельно.
— Я думала, что обучение верховой езде подразумевает верховую езду, и ничего другого, — сказала Эйлин.
Шон пожал плечами.
— Если вам нужно только это, я буду учить вас только этому.
Эйлин не хотела, чтобы он счел ее капризной, высокомерной городской девицей, которая боится запачкать свои нежные ручки.
— Нет, я хочу научиться всему, — сказала она, мило улыбнувшись.
Это не соответствовало действительности, зато в награду Эйлин получила еще одну неотразимую улыбку Шона.
Седлание лошади действительно оказалось не таким уж трудным делом. Хотя само седло, по мнению Эйлин, было неподъемным. Она затянула подпругу, насколько хватило сил, но Шон сказал, что слабо.
— Если седло плохо закреплено, можно кувырнуться через голову лошади и больно удариться о землю, если не хуже, — заметил он.