Он имел в виду аппаратную, но меня действительно в одиннадцать забрали наверх.
Вспомнив, я понял, что именно тогда наступила смерть. Произошло это в десять часов пятьдесят две минуты утра шестого марта две тысячи двадцать девятого года. Мне было семьдесят девять лет.
Это я рассчитал уже потом, после семинара, стоя у широкого окна, выходившего в сторону Института математики, на первом этаже которого был вход в метро «Академия наук», где я, бывало, поджидал Иру, чтобы вместе…
Кто это – Ира?
Странный вопрос. Ира. Мы встречались уже…
Стоп.
Что-то происходило с головой. Ничего особенного: не ныло в затылке, как бывало после нудного рабочего дня, не болели глаза, как почти всегда к ночи, когда посмотришь телевизор.
Память – штука странная. Вспоминается не то, что хочешь, а то, что вдруг всплывает из… не знаю откуда, понятия не имею, где в мозгу хранятся картины и звуки прошлого, но точно не в пресловутом подсознании, о котором даже не известно, существует ли оно на самом деле. Я сидел на подоконнике, смотрел в окно и вспомнил свой первый день в должности редактора журнала «Хасид» – Шауль, наш менеджер, хотел, чтобы я не только редактировал поступавшие материалы, но и сам писал в каждый номер по две статьи, потому что у меня это замечательно получалось. Я прекрасно помнил, что разговор происходил после праздника Шавуот[1] в июне девяносто пятого.
«А сейчас восемьдесят шестой», – повторил я, чтобы не сбиться в летосчислении.
Ясновидение? Я видел внутренним зрением то, что со мной еще не происходило?
Я точно знал, что ясновидение ни при чем. Это память, потому что…
Хотя бы потому, что вспомнил, как устраивался на работу в институт. После университета меня распределили преподавателем физики в школу в Ильинке, большое молоканское село, два с половиной часа на автобусе от Баку. Мне, можно сказать, повезло с распределением: Лёву, к примеру, послали в Хавахыл, где по-русски говорил только председатель сельсовета, да и то с таким акцентом, что понять можно было два слова из пяти. В Ильинке я оттрубил три года. Тогда я еще не был женат, Лилю встретил позже, точнее, нас познакомили… Неважно. Воспоминания не бывают последовательны: Ильинка, Лёва, распределение. Я вспомнил, как пришел потом в Институт физики – вакантных мест в лаборатории космофизики не было, и меня оформили младшим научным к твердотельщикам. Через полгода Яшар «выбил» место в своей лаборатории, и я смог, наконец, заняться тем, о чем мечтал всю жизнь… какую?
Какую, черт побери?
Потому что я вспомнил – будто сквозь обычные декорации проявилось спрятанное за ними изображение, – что с Яшаром познакомился на четвертом курсе университета, он был тогда заместителем директора астрофизической обсерватории в Пиркулях. Под его руководством я писал дипломную работу, а потом из обсерватории прислали персональный вызов, и ни в какую Ильинку меня, конечно, не распределяли.