Я расхохотался. Папа, который дарит маме… Я похлопал его по плечу:
— Какой же, однако, ты у меня романтик… А мама?
— Она улыбнулась.
— А ты?
— Я отдал бы всё на свете, лишь бы такая девушка навечно осталась в моей жизни, а не только на том пароходе.
Папа молчит. Видимо, ему больше нечего сказать. И мне кажется, что он вот-вот покраснеет. Он прижимает салфетку к губам, прикрывая лицо, потом смотрит на меня и говорит:
— Я горжусь твоим поступком, Лео.
У меня вдруг словно прочистило заложенные уши.
— Думаю, сегодня ты начал взрослеть: ты сделал то, что никто не подсказывал тебе и что решил сам. Это твой выбор.
Молчу, а потом пользуюсь случаем:
— Тогда можно выберу ещё одну трубочку?
Папа кивает в знак согласия и улыбается:
— Ты весь в своего отца…
Целый век уже не проводил я столько времени с отцом. «Я горжусь тобой» — лозунг сегодняшнего дня. Что касается остального — отдыхаю. Нужно восстановить силы. Очень устал, но и очень счастлив.
Я больше не видел Беатриче. Теперь она уже не в больнице, а дома. Прошла первый курс химиотерапии. Нечто вроде антибиотика против опухоли. Уверен, ей поможет. Беатриче сильная: молодая и красивая, она выдержит. Хотелось бы навестить её, но Сильвия говорит, что Беатриче никого не хочет видеть. Очень ослабела, натерпелась за время болезни и ни с кем не хочет говорить. Я, однако, был бы рад повидать её. Так или иначе, теперь у неё будет моя кровь, это значит, буду ближе к ней. Изнутри. Буду с нею. Мы как бы соединимся. Надеюсь, моя кровь поможет ей поправиться.
Чувствую себя счастливым и усталым. Такова любовь.
— Да что с тобой! Шевелись, наконец! Всё время бьёшь мимо…
Я невероятно устал. Не следовало играть после сдачи крови. Медсестра предупредила, что мне нужно спокойно лежать. Я не сказал, что иду играть в футбол, — я же не мог отказаться. А теперь у меня перехватывает дыхание. Мы сравняли счёт: два-два. Но я упустил скандальное число голевых моментов, хуже Яквинты[18] в его самые худшие дни.
— Ты бледный, как Мёртвая…
Мёртвая — прозвище девчонки из третьего класса лицея, супер-эмо. Меня тошнит и не хватает воздуха. Пришлось остановиться у боковой линии. Кружится голова…
Закрываю лицо руками и опускаюсь на землю, надеясь, что кислород наполнит мозг. Кожа чешется, знобит.
— Не могу, Ник…
Ник смотрит на меня с презрением.
Игра заканчивается вничью.
В раздевалке Чуб, Штанга и Губка ругают меня:
— Команда Вандала проиграла. И мы могли бы опередить их. Теперь опять отстаём на шаг. И всё потому, что не можешь играть…
— Сегодня я сдал кровь…
— Именно сегодня понадобилось делать это? Сегодня, когда у нас такая игра?