Люди племени могли, взглянув на землю, определить, какие животные находятся неподалеку. С детства они были приучены наблюдать и моментально распознавать следы, которые оставляют на песке прыгающие, ползающие и ходячие существа. Они так привыкли к следам друг друга, что могли не только узнать по ним конкретного человека, но и определить по длине шага, чувствует ли тот себя хорошо или передвигается медленно из-за болезни. Малейшие изменения следов говорили им, куда направляется человек. Их чувства были развиты намного сильнее, чем у людей, выросших в других культурах. Их слух, обоняние и зрение казались сверхчеловеческими.
Позже я узнала, что водители из числа аборигенов могут распознавать по отпечаткам шин скорость, тип автомобиля, время проезда и даже число пассажиров.
В следующие несколько дней мы питались луковицами, клубнями и прочими корнеплодами, растущими под землей, вроде картофеля и ямса. Аборигены умели определять зрелый корнеплод, не вытаскивая его из земли. Они водили руками над растениями и говорили: «Вот этот растет, но еще не созрел. А вот этот готовится к размножению». Все стебли выглядели для меня одинаково, поэтому, напрасно побеспокоив несколько растений, которые затем пришлось сажать обратно, я сочла, что лучше будет, если мне подскажут, какое из них следует выдергивать. Они объясняли все своей природной способностью к «хождению с лозой», свойственной всем людям. Поскольку в моем обществе не поощряют развитие собственной интуиции и даже порицают эту способность как сверхъестественную, чуть ли не как дурную, мне пришлось обучаться тому, что дается всем от природы. В конечном счете меня научили узнавать у растений, готовы ли те выполнить предназначение их жизни. Я спрашивала согласия у Вселенной, а затем начинала водить ладонью. Иногда я ощущала тепло, а порой мои пальцы неконтролируемо дрожали, когда ладонь находилась над созревшим растением. Научившись общаться с растениями, я ощутила, что сделала огромный шаг вперед к взаимопониманию с членами племени. Это словно бы означало, что я постепенно становилась чуточку менее искаженной и, постепенно, все более настоящей.
Важно, что мы никогда не использовали естественную делянку, на которой росло данное растение, целиком. Мы всегда оставляли достаточное количество для восстановления поросли. Люди племени удивительно точно разбирались в том, что называли песней или беззвучной мелодией земли. Они ощущали импульсы окружающей среды, как-то по-особому расшифровывали их, а затем сознательно действовали, словно у них всегда был включен крошечный небесный радиоприемник, транслирующий послания Вселенной.