Она задумчиво потягивала горький напиток. У неё не было выбора. Она чувствовала ответственность за Али.
— Я пойду. — Она выпила остатки кофе, поколебалась, затем перевернула чашку на блюдце вверх дном. Потом передала Лейле. — Скажи мне.
Лейла рассматривала узоры из кофейной гущи в чашке. Конечно, это всё ерунда, думала Аиша. Она не суеверна, получила образование, христианка. Тем не менее, было бы полезно знать, на всякий случай…
Лейла нахмурилась.
— Здесь много всего происходит, много… противоречий. В твою жизнь войдёт могущественная сила, и ты… — она замолчала.
— Что?
Лейла небрежно пожала плечами и отставила чашку.
— Пока не ясно. Кофе иногда ведёт себя непонятно.
Аиша не верила ни единому слову:
— Скажи мне.
Лейла вздохнула и снова взяла чашку:
— Впереди тебя ждёт трудный — и мучительный — выбор. Я вижу опасность. Вижу страдание. Ты разрываешься на части, перед тобой множество запутанных путей. Ты не знаешь, какой выбрать, и тобой овладеет чувство страха и потери.
Аиша поморщилась. Ничего нового. Она уже сбита с толку и не знает, что делать.
Лейла продолжала:
— Существует мужчина и вопрос доверия. Слушай своё сердце и следуй ему, даже когда кажется, что оно разбивается.
Её сердце? Все инстинкты твердили ей держаться как можно дальше от Рейфа Рэмси.
Этот человек был опасен. Во всех смыслах.
Но там был Али. Она втянула его в это, и она же должна вытащить его. Лейла называет Аишу дочерью своего сердца. Если это так, то Али — маленький брат сердца Аиши.
Следуй за сердцем? Она поняла сообщение. Спасай Али.
Это был просчитанный риск, говорил себе Рейф уже в десятый раз. Освободить её, начать устанавливать доверие. Он был человеком слова. Он сказал, что не тронет Али, и она увидит, что это правда — если вернётся. Но если она привязана к мальчику — а он был в этом уверен — она не оставит его здесь. И вернётся.
Насколько он мог судить об её характере.
Вот он, камень преткновения. Он понимал мужчин, но женщины — это совсем другое дело.
Что, чёрт возьми, она хотела сказать: Алисия мертва, здесь только Аиша?
Образчик хитрой женской логики, предположил он. Как же! Алисия Клив мертва, хотя её собственное лицо смотрит на неё с рисунка Аларика Стрэттона.
Рейф знал, что лучше не пытаться распутать эту нить рассуждений: если она хочет зваться Аишей, он согласен. Он назвал бы её царицей Савской, будь он уверен, что это заставит её отправиться с ним в Англию без суеты и беспокойства.
Но если это дело потребует суеты и беспокойства, что ж, он и на это согласен. Рейф не постесняется притащить её в Англию брыкающейся и вопящей. И без сомнения, царапающейся и кусающейся, добавил он про себя, осторожно касаясь места на шее, где она поцарапала его прошлой ночью. Всё ещё немного жгло. Такие царапины обычно оставляют кошки.