Машина свернула на Бредли-стрит и остановилась возле гостиницы. Швейцар распахнул перед Селиной дверь. Он ее знал, так как знал бабушку, старую миссис Брюс. Селина еще девочкой часто с ней здесь обедала. Миссис Брюс умерла, и теперь Селина пришла одна, но швейцар ее помнил и сразу назвал по имени.
— Доброе утро, мисс Брюс.
— Доброе утро. — Селина полезла в сумочку за деньгами.
— Хороший сегодня денек.
— Ужасный ветер. — Селина расплатилась с таксистом, поблагодарила его и направилась к двери. — Мистер Экленд уже пришел?
— Да, пять минут назад.
— О Боже, я опоздала!
— Ничего страшного, им не вредно иной раз подождать.
Швейцар толкнул вертящуюся дверь, и Селина вошла в теплый роскошный вестибюль гостиницы. Там пахло хорошими сигарами, изысканной горячей пищей, цветами и духами. Повсюду небольшими группками сидели элегантные дамы и господа. Селина, почувствовав себя растрепанной и неопрятной, устремилась в туалет, но тут ее заметил сидевший возле бара мужчина. Встав, он неторопливо направился к ней. Это был высокий красивый человек лет тридцати пяти, в темно-сером деловом костюме и рубашке в едва заметную полоску, со скромной расцветки галстуком. Гладкое лицо с правильными чертами, плотно прилегающие к голове уши, прямые и густые темные волосы, спускающиеся сзади на белоснежный воротничок. Из кармашка безукоризненно скроенного жилета свисала золотая цепочка от часов; часы и запонки тоже были золотые. С первого взгляда можно было понять, что перед вами состоятельный, холеный и слегка напыщенный человек.
— Селина!
Застигнутая на пути в дамскую комнату Селина обернулась.
— О, Родни… — И смущенно умолкла.
Мужчина поцеловал ее и сказал:
— Ты опоздала.
— Знаю. Прости. Повсюду ужасные пробки.
Судя по слегка укоризненному, хотя и вполне дружелюбному, взгляду, Родни заметил беспорядок в ее туалете. Селина только собралась сказать: «Я должна пойти попудрить нос», как он произнес:
— Пойди и попудри нос.
От этого можно было сойти с ума! Селина секунду помедлила, раздумывая, не сказать ли, что она как раз собиралась в туалет, когда он ее остановил; впрочем, на такие мелочи не стоило обращать внимание. Поэтому она только улыбнулась; Родни улыбнулся ей в ответ, и, вполне довольные друг другом, они разошлись в разные стороны.
Когда Селина вернулась — причесанная, с напудренным носом и подкрашенными губами, — Родни сидел, поджидая ее, на полукруглом обитом атласом диванчике. Перед ним на маленьком столике стояли два бокала: один с «мартини», второй — с сухим хересом, который он всегда для нее заказывал. Селина подошла и села рядом. Родни сказал: