- Что случилось? - спросил он резко.
Алексис закусила губу. Боль уже уходила, но последствия - ужасное ощущение слабости и страх, будто она никогда больше не будет владеть рукой, - вернулись, напомнив о себе в полную силу.
- Запястье, - пробормотала она наконец. - Оно сломано.
Она чувствовала его взгляд, и в одно безумное мгновение ей показалось, что он не верит.
- Ты не в гипсе, - заметил он почти обвиняющим тоном.
Дыхание возвращалось к нормальному ритму, и она смогла ответить спокойно:
- Его сняли пару недель назад. У меня есть шина, чтобы при необходимости сохранять кость неподвижной. Вечером я сняла ее.
- Зачем? Чтобы не расхолаживать меня? Она вспыхнула. Она не могла поднять глаз.
- Нет. Если долго не снимать, она беспокоит. Я надеваю, в основном когда нужно что-нибудь носить. Когда хожу по магазинам и тому подобное. За рулем…
- Или когда ходишь на приемы, - сухо добавил он.
- Да. Именно. Только это бывает не часто. Оба помолчали.
- Черт, - сказал он наконец, и Алексис подумала, что это адресовано не ей. Он сунул подушки за спину и сел удобнее, повернувшись к ней. - Серьезный перелом?
Алексис обхватила пальцами правой руки больное запястье и чуть согнула его. От ощущения движущейся кости к горлу подступила тошнота. Не в первый раз она вынуждена была сказать себе правду: совершенно неизвестно, сможет ли она когда-нибудь играть как прежде. И никто не может ответить на этот вопрос.
- Не знаю, - прошептала она тихо. - Врачи довольны.
Он сразу понял. А ведь до сих пор не понимал никто. Даже отчим. Ни, тем более, Патрик - во время того краткого и неловкого разговора, хотя он по-прежнему считался ее педагогом.
- Но?… - мягко продолжил за нее Майкл Слейн. Алексис покачала головой, не глядя на него.
- Не знаю. У меня, наверное, период ипохондрии. Мне говорили, что без гипса рука некоторое время будет болеть сильнее. Не думаю, что все так уж плохо.
- Ты кричала так, будто это была адская боль, - сухо заметил он.
- Да. Я знаю, - выдавила она.
- Я навалился на нее? - Он как будто повеселел.
- Нет. Это… э-э… - Алексис сглотнула. - Это я. Я… э… пыталась пошевелить рукой. А она была подо мной.
- Выходит, это ты навалилась на нее. - На этот раз он, несомненно, развеселился. Протянув руку, погладил ее спутанные волосы. - Бедная моя Золушка. Не очень-то тебе везет этим утром, правда?
Алексис подпрыгнула. Но решила отвечать спокойно.
- Утро могло быть и получше, - обронила она. - Особенно если бы ты не называл меня Золушкой. И не делал поспешных выводов.
Он скрестил руки на груди. Пуговицы его рубахи тоже расстегнулись, заметила она, и слишком много теплой коричневой плоти оказалось на виду, чтобы ей удавалось сохранить спокойствие. Она отвела глаза.